– Уж поверь мне, это дизайнерская защита, адаптированная к неонатициду. С психологической точки зрения расхождения между рассказом Кэти и вещественными доказательствами можно объяснить либо диссоциацией, либо открытым враньем. И ты догадываешься, за какой из этих двух вариантов ухватится защита. Однако краткие эпизоды диссоциации не говорят о невменяемости, – пожал плечами Риордан, закинув конфетку себе в рот. – Другой аспект состояний диссоциации заключается в том, что стоит дать мисс Хэтэуэй большой кусок веревки – и она повесится. Ее эксперт никак не сможет доказать, что диссоциация была вызвана скорее психическим стрессом от родов, чем стрессом от совершения убийства. Это все равно что пытаться выяснить: что было раньше – курица или яйцо.

– Это может нас куда-нибудь завести, – ухмыльнулся Джордж и откинулся на спинку стула.

– Прямиком в тюрьму штата.

Джордж кивнул:

– Нам потребуется раскрывать какие-либо психологические особенности амишей?

– Зачем? – Вставая, Риордан застегнул пиджак. – Убийство есть убийство.

Когда он целовал ее, на них градом сыпались листья, покрывая его спину ярким бордо кленов и тусклым золотом дубов. На траве наподобие крыльев огромного черного ястреба была раскинута ее шаль, заменяющая одеяло. Адам принялся вынимать булавки из ее платья, и Кэти положила руки ему на плечи. Он осторожно втыкал каждую булавку в кору дерева, стоящего рядом, и она любила его за это тоже – что он заботится о том, чтобы потом она не испытывала неудобства.

Упал фартук, и распахнулось платье. Кэти в смущении закрыла глаза и почувствовала, как Адам склоняется к ее груди, раздвигая белье из тонкого хлопка. Она прижала его голову к груди, воображая себе, что он пьет из сосуда ее сердца.

Он не говорил ей, что любит ее, но это не имело значения. То, как он обращался с ней, было истинным мерилом его любви. Слова ничего не значили. Адам скажет ей, когда все кончится, когда это не опошлит происходящее между ними.