– Что ты станешь делать с еще одной лошадью? – фыркнула Сара.

Элли переводила взгляд с одного члена семьи на другого, как будто следя за теннисным матчем.

– Простите, – тихо сказала она, и один за другим они повернулись к ней. – Вы отдаете себе отчет в том, что ваша дочь замешана в деле об убийстве?

– Элли, не надо…

Кэти протянула к ней руку, но Элли покачала головой:

– Вы осознаете, что менее чем через неделю вашу дочь могут признать виновной в убийстве и отправить прямо из суда в тюрьму в Манси? Сидите тут, разговариваете о лошадиных аукционах… Неужели никто не беспокоится о том, как идет суд?

– Мы беспокоимся, – натянуто произнес Аарон.

– Оно и видно, – пробормотала Элли, сворачивая салфетку и бросая ее на стол, после чего пошла к себе наверх.

Когда Элли открыла глаза, было совершенно темно. На краю постели сидела Кэти. Элли сразу же села в кровати, откидывая волосы с лица, и, прищурив глаза, глянула на небольшие часы на батарейке, стоящие на тумбочке.

– Сколько сейчас времени?

– Чуть больше десяти, – прошептала Кэти. – Ты уснула.

– Угу. – Элли провела языком по пересохшим губам. – Похоже на то. – Постепенно приходя в себя, она протянула руку, чтобы включить газовую лампу. – Где ты была?

– Я вымыла посуду и почистила упряжь.

Кэти подошла к окну и задернула на ночь шторы, а потом села и распустила волосы.

Элли смотрела, как Кэти расчесывает длинные золотистые волосы, глядя перед собой ясными, широко открытыми глазами. Когда Элли впервые приехала сюда и увидела точно такое же выражение на всех лицах вокруг, она заподозрила этих людей в заурядности, даже в глупости. Только через несколько месяцев она осознала, что у амишей взгляд вовсе не пустой, а наполненный до краев тихой умиротворенностью. Даже сейчас, после трудного начала суда, которое заставило бы большинство людей нервничать, Кэти была безмятежна.

– Я знаю, что они беспокоятся, – пробубнила Элли.

Кэти повернула голову:

– Ты хочешь сказать, из-за суда?

– Ага. Мои родные, бывало, часто кричали друг на друга. Спорят, злятся, а потом, после того как страсти улягутся, все же мирятся. Когда же так спокойно, как у вас, это все-таки немного странно.