На скулах Джейкоба заиграли желваки.

– Я делал то, что надлежало делать, чтобы учиться.

Глаза Джорджа загорелись.

– Вы делали то, что надлежало делать. А недавно вы сказали, что ваша сестра, обвиняемая, всегда делает то, что надлежит делать. Вы считаете это особенностью амишей?

Джейкоб помедлил, пытаясь разглядеть за этими словами подвох:

– Амиши – очень практичные люди. Они не жалуются, они просто заботятся о том, что требует заботы.

– То есть, например, коров надо доить, поэтому вы встаете до рассвета?

– Да.

– Траву необходимо скосить до дождя, поэтому вы работаете до полного изнеможения?

– Точно.

– Ребенок незаконнорожденный, поэтому вы убиваете, а потом избавляетесь от него, пока никто не узнал о вашем промахе?

– Нет! – сердито произнес Джейкоб. – Совершенно не так.

– Мистер Фишер, разве неверно, что праведные амиши на самом деле не лучше любого из нас и склонны к тем же порокам?

– Амиши не стремятся быть святыми. Они люди, такие же, как другие. Но разница в том, что они пытаются вести спокойную мирную жизнь христианина… в то время как большинство из нас… – он многозначительно взглянул на прокурора, – уже находятся на полпути к аду.

– Вы действительно ожидаете, что мы поверим, будто человек, выросший среди амишей, неспособен вынашивать мысль о насилии, мести или мошенничестве?

– Амиши могут вынашивать подобные мысли, сэр, но редко. И никогда не воплощают их. Это просто противоречит их природе.

– Кролик, попавший в капкан, отгрызет себе лапу, мистер Фишер, хотя никто не назвал бы его плотоядным. И хотя вас воспитали амишем, вы, не задумываясь, солгали, когда решили продолжить свое образование. Так ведь?

– Я скрывал занятия от родителей, потому что у меня не было выбора, – упрямо произнес Джейкоб.

– У человека всегда есть выбор. Вы могли остаться в общине и не поступать в университет. Вы предпочли то, с чем вас оставил отец, – потерять семью в обмен на исполнение собственных эгоистичных желаний. Ведь правда именно в этом, мистер Фишер?

Джейкоб опустил глаза. Он ощутил, как на него вновь накатывает та самая волна сомнений, с которой он долго боролся после отъезда из Ист-Парадайса, – та волна, которую он надеялся одолеть.