– Я говорю тебе правду. Я не помню.

– Ты там была! Надо вспомнить!

– Но я не помню! – вскрикнула Кэти.

– Надо вспомнить, – хрипло произнес Адам, – потому что меня там не было. А я должен знать.

Кэти сжала губы и упрямо качнула головой. Потом опустилась на стул и наклонилась вперед, скрестив руки на животе.

Адам взял ее руку и поцеловал костяшки пальцев.

– Мы разберемся с этим, – сказал он. – После суда все как-то разъяснится.

Его голос омывал ее, духовно очищая, как на причастии в церкви. Как же ей хотелось верить ему! Подняв к Адаму лицо, она закивала.

В глазах Адама что-то промелькнуло – неуловимая тень сомнения. Но ведь он сказал, что любит ее. Сказал это присяжным. Он мог бы не признать этого в суде, но здесь, наедине, мог задаться вопросом: не в том ли причина того, что Кэти не может вспомнить о случившемся с ее ребенком, что она совершила нечто ужасное?

Адам нежно ее поцеловал, и Кэти удивилась, что можно быть невероятно близкой к человеку и все же иногда чувствовать, как под ногами у тебя разверзается пропасть.

– У нас родятся другие дети, – сказал он те единственные слова, которые Кэти было нестерпимо слышать.

Она дотронулась до его щек, скул и мягкого изгиба уха.

– Прости, – сказала она, сама не понимая, за что извиняется.

– Ты не виновата, – пробормотал он.

– Адам…

Прикасаясь пальцем к ее губам, он покачал головой:

– Не говори ничего. Не сейчас.

У нее заныло в груди, и стало трудно дышать.

– Я хотела сказать тебе, что он был похож на тебя, – прошептала она. – Хотела сказать, что он был красивый.