Двадцать пять

Двадцать пять

Джейсон резко остановился рядом со мной. Он нахмурил брови. Мы одновременно обернулись.

Издалека женщина, стоявшая напротив автомобиля маршалов, была похожа на мою мать. У нее были те же светло-русые волосы, пусть и длиннее, чем когда-то. Но я не могла разглядеть деталей, например, веснушки, зеленые глаза или тонкий шрам, рассекающий левую бровь.

Женщина сделала несколько шагов в мою сторону.

– Джулия, – пригрозил агент Кесслер.

Она махнула рукой, не спуская с меня глаз.

– Все хорошо, Саша. Это я.

От ее голоса меня накрыл поток воспоминаний обо всех мелочах, по которым я скучала больше всего: захватывающих историях перед сном, когда я боялась темноты и не хотела ложиться спать, громком пении под радио в машине с опущенными окнами, отказе мамы есть любое мороженое, в котором не было шоколада. Я открыла рот, но не смогла выдавить ни слова.

Мое сердце выпрыгивало из груди. Я подошла к маме ближе и увидела шрам на ее левой брови.

– Я не…

Остальные слова утонули в объятии мамы, от которого захрустели кости.

– Это действительно ты, – прошептала она, гладя меня по голове.

Мне казалось, что я тону́, проваливаюсь во времени, задыхаюсь и не знаю, как выбраться наверх.

– Но… вы же умерли, – неуверенно пробормотал Джейсон. – Я был на ваших похоронах.

Через плечо мамы я увидела агентов. Казалось, они впервые за это время заметили Джейсона.

Мама отпустила меня и всмотрелась в лицо Джейсона, не убирая руки с моих плеч. Наконец она склонила голову и спросила:

– Джейс, это ты?

– Ты его знаешь? – спросил Диксон.

Она кивнула.