– Ну, пусть, конечно, – сказала Татьяна. – Только уже больно страшно.

Помолчали. Черри на пороге беседки коротко и быстро дышала. Вдалеке диктор читал по радио новости. Где-то визжала электрическая пила. Тонкий голос прокричал нараспев: «Де-еда! Бабушка сказала муки взять!»

– Ну какая ж благодать, – не выдержала Татьяна. – Вот чего лучше? Ничего ж нету! Сейчас цветы вовсю пойдут, потом сирень, жасмин. Розы!

– У вас розы? – встрепенулся генерал Липницкий.

– Еще какие! – Таня показала рукой, в какой стороне у нее розы. – Всякие! Поздние, ранние, кустовые! «Королеву Елизавету» в прошлом году высадила, а она капризная! Но ничего, прижилась! А тут Москва какая-то, актерки с актерами, черт-те что!..

– Мы думали, с Артемкой загорюем, – поддержал Валера. – Он маленький такой перекорщик был! Все наперекор! А вырос хороший парень, толковый.

– Я тоже про свою дочь думала, что ей будет трудно жить, – призналась Марина Тимофеевна. – Добрая, слабая. Больше всего на свете любила книги. И кино хорошее. В школе на последней парте сидела, впереди не могла, стеснялась, что ей в спину смотреть станут. Я совершенно не представляла, как она будет справляться, когда вырастет. Нет, я была уверена, что она не справится!

– И чего? – спросила Татьяна. Она ловила каждое слово. – Как обернулось?

– А так, что на Тонечкиных плечах вся наша жизнь держится. А я и не заметила, как это получилось, когда…

– Вот что, – решительно сказал Валера и разлил на этот раз калгановую. – Давайте за детей. Чтоб у них все хорошо, чтоб жили не тужили.

– Чтоб никакой, прости господи, войны, – вставила Татьяна. – Чтоб не воевали, не бедовали.

– Чтоб своим умом до всего доходили, – продолжал Валера, – но чтоб нас тоже спрашивать не забывали. Мы-то уж кой-какие экзамены сдали, шпаргалку можем написать!

Они выпили за детей, потом за родителей, и Марина рассказала, какая у нее была замечательная бабушка, а Татьяна – как они жили с теткой, и тетка тоже была замечательная. Потом осматривали огород и ягодник – показывал Валера. А уж затем розы – показывала Татьяна, а Валера куда-то делся.

Вскоре вернулся, и оказалось, что он мариновал шашлык – из «свойского» мяса, что брали у соседей. Под вечер – вечер приближался что-то быстро! – мужчины разожгли в мангале огонь, а женщины поставили тесто «на скорую руку» и накрыли на стол то ли в третий, то ли в четвертый раз.

Марина чувствовала себя свободной.

Ей никогда и нигде не было так свободно, как в обществе этих милых и прекрасных посторонних людей!

Поставив пирог – ставили пирог и хохотали, Татьяна рассказывала, как Валера делал ей предложение, – они уселись в беседке ждать шашлыка, и тут у Марины зазвонил телефон.