Машина стояла перед деревянными воротами с перекладиной. Над воротами чугунной вязью было выведено какое-то слово, непонятное.

– Я сейчас, – сказал Липницкий. – Подожди меня.

Без него ей моментально стало скучно и как-то тоскливо. Зачем он ушел от нее? Она только-только его нашла, и так весело им было вместе, а он взял и куда-то делся!

Впрочем, он быстро вернулся. Перекладина поднялась, ворота распахнулись, и они заехали. По обе стороны асфальтовой дорожки горели матовые шары, а за ними, в лесу, было совсем черно.

– М-м-м, – удивилась Марина. – Уже ночь, да?

– Еще не совсем.

– А здесь есть волки?

– Здесь полно волков.

– Какой ужас, – сказала Марина. – Черьку нельзя выпускать. Весенние волки голодные и злые. Почему ты все время надо мной смеешься?

– Что ты, что ты, – испугался Липницкий. – Как такое возможно!

Возле домика с невысоким крылечком и двускатной крышей он за обе руки вытащил Марину из салона. Она моментально обняла его, пристроила голову на плечо и опять поцеловала в шею.

– Маринка, – сказал Липницкий. – Угомонись. Мы с тобой старые люди!..

– Я не старая, а молодая, – объявила Марина Тимофеевна. – Что ты меня держишь, как будто я ходить не умею!

– А ты умеешь?

Марина ущипнула его за попу. Получилось не очень из-за плотных брезентовых штанов и свитера, попавшегося под руку.

– Пойдем! Давай, давай!..

– А куда мы идем? – осведомилась она.

– В дом, – сказал он, вставляя ключ в замок.

– Пойдем лучше гулять. Я никогда не гуляла по ночам!.. Ни-ког-да!

В доме было тепло и пахло, как в бане – разогретым деревом, травами и чистотой. Свет с улицы длинными голубыми полосами лежал на досках пола. Марина наступила в такую полосу, как в воду, и зажмурилась – она была уверена, что лунная вода окажется студеной.