С кем из них успел побеседовать Фруде? Что он им рассказал? И сколько ближайших родственников теперь в курсе того, что Микаэль раскрутил расследование по новой?

Часы показывали начало девятого вечера. Микаэль позвонил в круглосуточную ремонтную мастерскую в Хедестаде и попросил, чтобы ему врезали новый замок. Слесарь объяснил, что сможет приехать только на следующий день. Блумквист пообещал заплатить по двойному тарифу, если тот приедет немедленно. Они договорились, что слесарь появится около половины одиннадцатого и вставит новый цилиндровый замок.

В ожидании слесаря Микаэль около половины девятого отправился к Дирку Фруде. Жена хозяина усадила его в саду за домом и предложила холодного пива, которое Микаэль с удовольствием выпил. Ему хотелось разузнать, как дела у Хенрика Вангера.

Адвокат покачал головой.

– Его прооперировали. У него обызвествление коронарных сосудов. Врач говорит: тот факт, что он вообще жив, вселяет надежду, но в ближайшее время он, скорее всего, не сможет выйти из критического состояния.

Некоторое время они молча пили пиво, и каждый размышлял о своем.

– Вы с ним разговаривали?

– Нет. Он пока не в состоянии говорить. А как все прошло в Стокгольме?

– Лисбет Саландер согласилась. Вот контракт от Драгана Арманского. Подпишите и отправьте по почте.

Фруде просмотрел бумаги.

– А ее услуги стоят недешево, – заметил он.

– Думаю, что Хенрик не разорится.

Адвокат кивнул, достал из нагрудного кармана ручку и расписался.

– Лучше завизировать, пока Хенрик еще жив… Вам нетрудно дойти до почтового ящика у «Консума»?

Микаэль лег спать уже около полуночи, но заснуть сразу ему никак не удавалось. До сих пор его пребывание в Хедебю было связано с расследованием событий и эпизодов, уже канувших в омут истории. Но если кто-то настолько заинтересовался его находками, что вторгся к нему в кабинет, то это прошлое, возможно, значительно ближе к настоящему, чем он считал.

Микаэль вдруг подумал, что его работа на семью Вангеров могла потревожить самых разных людей. Тот факт, что Хенрик неожиданно стал членом правления «Миллениума», вряд ли ускользнул от внимания Ханса Эрика Веннерстрёма. Или, может, все-таки у него начинается психоз? Паранойя?

Микаэль вылез из постели, встал нагишом возле кухонного окна и, задумчиво глядя на церковь, закурил сигарету.

Он думал о Лисбет Саландер, о ее оригинальном стиле общения с долгими паузами посреди разговора. В ее доме царил беспорядок, а если точнее, полный хаос – горы мешков с газетами в прихожей и грязь на кухне, которую уже год или больше не убирали. Одежда кучами валялась на полу, а вечер накануне она явно провела в кабаке. Да и ночь, судя по засосам на шее, провела явно не в одиночестве. Ее украшают многочисленные татуировки, на лице (а может, и в других местах, которых он не видел) – пирсинг. Короче говоря, личность она явно необычная.