– Это фейк. Сообщение содержит вирус?

– Нет. Во всяком случае, антивирусная программа не среагировала.

– О’кей. Такого адреса не существует. На самом деле нет ничего проще, чем сымитировать адрес, похожий на настоящий. В сети имеются сайты, через которые можно посылать подобные сообщения.

– А отследить такое сообщение можно?

– Почти невозможно, если отправитель не настолько глуп, чтобы посылать мейлы со своего домашнего компьютера. Вероятно, реально можно проследить IP-адрес сервера, но если он пользуется адресом, заведенным, например, на Hotmail, то след оборвется.

Эрика поблагодарила за информацию, потом задумалась.

Она и раньше получала письма с угрозами или послания от откровенных психов. Но это сообщение явно было связано с ее новой работой в качестве главного редактора «Свенска моргонпостен». Интересно, кто его послал – какой-нибудь психопат-одиночка, прочитавший о ней в связи со смертью Морандера? Или же отправитель находится с нею под одной крышей?

Моника Фигуэрола долго размышляла, как ей поступить с делом Эверта Гульберга. Преимущество работы в Отделе защиты конституции заключалось в том, что имеющиеся у нее полномочия позволяли ей запросить почти любой полицейский отчет, составленный в пределах Швеции, который сигнализировал о преступности на почве расизма или политики. Кстати, Александр Залаченко являлся иммигрантом, а одна из задач Моники, в частности, состояла в том, чтобы предотвращать проявления насилия по отношению к лицам, рожденным за пределами Швеции, и определять, какими мотивами – расистскими или нет – руководствовались преступники. Так что она имела законное право ознакомиться с расследованием убийства Залаченко, чтобы решить, не примыкал ли Эверт Гульберг к какой-нибудь расистской организации или не руководствовался ли он, совершая убийство, собственными расистскими убеждениями. Она затребовала отчет об этом инциденте и внимательно его прочитала. К нему прилагались также письма, посланные Гульбергом министру юстиции. Моника убедилась в том, что, помимо ряда оскорбительных личных выпадов и обвинений в адрес правосудия, в них присутствуют слова «черномазый» и «государственный изменник».

Стрелка часов приближалась к отметке пять. Фигуэрола заперла весь материал в сейф у себя в кабинете, выбросила стаканчик из-под кофе, выключила компьютер и поставила отметку о том, что покидает рабочее место. Быстро дойдя до гимнастического зала на площади Сант-Эриксплан, весь следующий час она посвятила разминке.

Закончив тренировку, Моника отправилась домой, в свою двухкомнатную квартиру на Понтоньергатан, приняла душ и поужинала – поздно, но соблюдая заповеди здорового питания. С минуту она раздумывала, не позвонить ли Даниэлю Мугрену, который жил в трех кварталах от нее, на той же улице. Даниэль был столяром и культуристом, и три года подряд тренировался вместе с нею. В последние месяцы они встречались также для занятий дружеским сексом. Секс, конечно, приносил почти такое же чувство удовлетворения, как напряженная тренировка в зале. Но в свои зрелые 30 с плюсом – или, скорее, 40 с минусом – Моника Фигуэрола стала задумываться, а не пора ли ей найти постоянного партнера и вообще устроить свою жизнь. Возможно, даже завести детей, а почему бы и нет. Правда, Даниэль Мугрен для всего этого не подходил…