Однако больше всего Лисбет Саландер заинтересовали сорок семь папок, содержащих 8756 снимков с жестким детским порно. Снимок за снимком, она открывала изображения детей лет пятнадцати или младше, в основном девочек. На ряде фотографий оказались совсем маленькие дети. Некоторые из снимков были садистского характера.

Лисбет обнаружила ссылки по меньшей мере на дюжину адресатов в разных странах, которые обменивались друг с другом материалами детского порно.

Она прикусила нижнюю губу. Лицо ее при этом оставалось безучастным.

Лисбет вспоминала те ночи, когда она, двенадцатилетняя, лежала привязанной ремнями в «лишенной раздражителей» палате детской психиатрической клиники Святого Стефана. Телеборьян всегда появлялся из полумрака и рассматривал ее при свете ночника.

Она знала. Он ее так и не тронул, но она всегда знала.

Лисбет проклинала себя – ей следовало заняться Телеборьяном еще несколько лет назад, но она вытесняла его из головы и игнорировала его существование.

Тем самым она позволила ему продолжать совершать злодеяния.

Через некоторое время Лисбет вызвала в ICQ Микаэля Блумквиста.

Микаэль провел ночь в квартире Лисбет Саландер на Фискаргатан. Он выключил компьютер только в половине седьмого утра, и когда засыпал, ему все мерещились снимки грубой детской порнографии. Проснулся Блумквист в четверть одиннадцатого, выскочил из постели Лисбет, принял душ и заказал такси, которое подобрало его перед театром «Сёдра театерн». Без пяти одиннадцать он остановил машину на Биргер Ярлсгатан и пешком дошел до кафе «Мадлен».

Соня Мудиг сидела за столом, перед ней стояла чашка черного кофе.

– Привет! – поздоровался Микаэль.

– Я очень рискую, – сказала она, не ответив на приветствие. – Если кто-нибудь узнает, что я с вами встречалась, меня выгонят с работы и могут даже осудить.

– Я не собираюсь ни с кем делиться.

Соня нервничала.

– Один из моих коллег только что побывал у экс-премьер-министра Турбьёрна Фельдина. Он ездил к нему по собственной инициативе, и тоже может лишиться работы.

– Понятно.

– Я требую гарантий анонимности для нас обоих.

– Я даже не знаю, о каком коллеге вы говорите.

– Я расскажу, но вы должны пообещать, что он останется анонимным источником.