– Обещаю.
Она покосилась на часы.
– Вы торопитесь?
– Да. Я через десять минут встречаюсь с мужем и детьми в пассаже Стурегаллериан. Мой муж думает, что я на работе.
– А Бублански об этом ничего не знает?
– Нет, не знает.
– О’кей. Вы с коллегой являетесь источниками, и вам обоим гарантируется полная анонимность, до могилы.
– Мой коллега – это Йеркер Хольмберг, с которым вы встречались в Гётеборге. Его отец – член Партии центра, и Йеркер знает Фельдина с детства. Он поехал к нему с частным визитом, чтобы разузнать о Залаченко.
– Ясно.
У Микаэля вдруг заколотилось сердце.
– Фельдин производит впечатление порядочного человека. Хольмберг рассказал ему о Залаченко и спросил, что ему известно о перебежчике. Фельдин ничего не ответил. Потом Хольмберг поделился с ним нашими подозрениями: люди, прикрывавшие Залаченко, заперли Лисбет Саландер в психушку. Фельдин очень нервничал.
– Ясно.
– Фельдин рассказал, что сразу после того, как его назначили премьер-министром, его посетил руководитель СЭПО и еще один коллега. Они рассказали ему душераздирающую шпионскую историю о русском агенте, перебежавшем в Швецию, и объяснили, что это самая охраняемая военная тайна Швеции, что это беспрецедентный эпизод в истории шведской обороны.
– О’кей.
– Фельдин признался, что не знал, как ему следовало поступить. Премьер-министром он стал только что, и у его правительства еще не было опыта. Ведь страной более сорока лет правили социалисты. Ему объяснили, что принимать решение он должен лично и что если он начнет консультироваться с членами правительства, то СЭПО снимает с себя всякую ответственность. Фельдину все это показалось неприемлемым, но он не знал, что ему делать.
– О’кей.
– Под конец он решил, что вынужден поступить так, как предлагают господа из СЭПО. Он подписал директиву, согласно которой Залаченко полностью поступал в их распоряжение. Он обязался никогда ни с кем не обсуждать этот эпизод, а сам так и не узнал имени перебежчика.
– Понятно.
– И хотя Фельдин потом находился у власти два срока, он об этом деле практически так ничего не слышал. Правда, он поступил как настоящий мудрец – настоял на том, чтобы в тайну посвятили госсекретаря, который должен был функционировать как