– Я не намерен вести с вами какие-либо абстрактные и философские беседы. Если вы намерены дать показания, я сяду и включу магнитофон. Все властные структуры Швеции – и особенно премьер-министр – с нетерпением ждут ваших объяснений. Если вы будете говорить, я смогу уже сегодня вечером поехать к премьер-министру и изложить ему вашу версию развития событий. Если же вы откажетесь говорить, то все равно предстанете перед судом.

– Давайте присядем, – сказал Ваденшё.

Все поняли, что он наконец-то созрел и готов давать показания. Микаэль выдохнул. Вместе с ним здесь находились Моника Фигуэрола, прокурор Рагнхильд Густавссон, незнакомый сотрудник СЭПО по имени Стефан и еще двое анонимов. Микаэль подозревал, что один из них – представитель министра юстиции.

– Я не имею никакого отношения к убийству, – повторил Ваденшё, когда Эдклинт снова включил магнитофон.

– К убийствам, – уточнил Микаэль Блумквист, обращаясь к Монике. – Их несколько.

– Вот именно, – откликнулась она.

– Все это затеяли Клинтон с Гульбергом. Я не имел ни малейшего представления об их намерениях. Клянусь. Я был просто в шоке, узнав о том, что Гульберг застрелил Залаченко. Я просто не мог в это поверить… А услыхав про Бьёрка, чуть не получил инфаркт.

– Расскажите об убийстве Бьёрка, – предложил Эдклинт, не меняя тона. – Как все это происходило?

– Клинтон кого-то нанял. Подробностей мне никто не докладывал, но его убили два югослава. Сербы, если я не ошибаюсь. Задание им давал и расплачивался с ними Георг Нюстрём. Как только я обо всем узнал, я понял, что все кончится катастрофой.

– Давайте начнем сначала, – предложил Эдклинт. – Когда вы приступили к работе в «Секции»?

Когда Ваденшё начал рассказывать, остановить его было уже невозможно. Допрос продолжался почти пять часов.

Глава 26

Глава 26

Пятница, 15 июля

Доктора Петера Телеборьяна вызвали в качестве свидетеля в пятницу утром. Его показания, безусловно, внушали доверие. Прокурор Экстрём допрашивал его почти девяносто минут, и Телеборьян отвечал на все вопросы спокойно, с достоинством и со знанием дела. Выражение его лица казалось то озабоченным, то уверенным.

– Давайте подведем итоги… – предложил Экстрём, перелистывая свои записи. – Вы, как психиатр с многолетним опытом, считаете, что Лисбет Саландер страдает параноидальной шизофренией?

– Я постоянно подчеркиваю, что дать точную оценку ее состояния крайне сложно. Пациентка, как известно, ведет себя как аутист – по отношению как к врачам, так и к представителям власти. Считаю, что она страдает тяжелым психическим расстройством, но поставить точный диагноз в настоящий момент я бы не рискнул. Без обстоятельного обследования я также не могу определить, в какой стадии психоза она пребывает.