– Моя
Однако голос его доносился словно с другого края Солнечной системы. Она обвила правой ручкой его ладонь: мы вместе? У нас все хорошо? Как же она его любила.
– Мы проследим, чтобы ты получила всю необходимую помощь. Все будет замечательно, правда?
Ханна кивнула. У нее даже стала меньше болеть рука.
* * *
После рентгена она села на заваленный бумагами стул и очень обрадовалась, когда совсем рядом, плечом к плечу с ней, устроился папа.
– У меня для вас хорошие новости, – сказал доктор Как-его-там, влетая в открытую дверь, – перелома нет, всего лишь растяжение связок.
Доктор Как-его-там говорил с куда более выраженным акцентом, чем папа, который нервно, протяжно вздохнул от облегчения. Доктор окинул его мрачным-мрачным взглядом. Но когда посмотрел на нее, опять улыбнулся.
– Значит, я просто наложу тебе тугую эластичную повязку.
Он начал чуть ниже запястья, обернул его бинтом, потом поднялся выше, замотал большой палец и спустился обратно вниз.
– Давай-ка я угадаю: ты, наверное, упала с велосипеда? Или, может, решилась на какие-нибудь другие чудеса храбрости?
Повязка, уютно и надежно зафиксировавшая поврежденную кисть, Ханне понравилась.
– Она не говорит, – сказал папа.
– Совсем?
Он адресовал Ханне широкую дразнящую улыбку, словно та могла выпустить наружу копившиеся годами внутри слова.
– Совсем. По крайней мере, со мной.
Доктор Как-его-там посмотрел на папу с очень серьезным видом.
– Я так понимаю, вы привезли и жену? Несчастный случай на заднем дворе?
– Мы развели костер.