К губам Эммы тянулась кровавая дорожка. Поломанный нос придавал ей вид персонажа, вышедшего из-под кисти Пикассо.
– Ты… ты… ты все решаешь, Артур…
– Он не послушался! А ты знаешь, что делают с непослушными детьми?
– Закрывают в подвале и наказывают! Наказывают, чтобы они больше так не делали!
Она сплюнула на пол и поднялась.
– Он меня ослушался! Предатель! Я накажу его! Только так!
– Хорошо. Теперь принеси мне то, что лежит в кейсе, сюда, на стол. Ну же! Быстро! Ты мне всем обязана. Детством, юностью, жизнью. Так что сделай это для меня! Мы с тобой проучим его!
Эмма послушалась. Она решительно направилась в спальню. Давид хотел убежать! Бросить ее, хотя уверял, что любит! Он все это время лгал! Письма, признания! Вранье! Все вранье!
Ее тело сжирал разрушительный гнев. Она даже не чувствовала боль в сломанном носу.
Наказать.
Через несколько секунд она уже клала на журнальный столик то, что было нужно Артуру.
– А теперь привяжи его к нашему дубу! Девятимиллиметровой веревкой! Знаешь, почему именно ею?
– Нет…
– Она самая лучшая. Мягкая и крепкая, в любом магазине продается. Кто бы еще мог до такого додуматься, а, кто? Внимательность к мельчайшим деталям, вот почему
Дофр вытянул указательный палец:
– Но сначала раздень его. Давай же!
Эмма подчинялась каждому слову Артура. Сначала раздеть, потом унизить. Артур прав. Так Давид надолго запомнит этот урок!
Щиколотка у него была повреждена очень сильно. Нога распухла, а в местах, где в нее впились зубцы капкана, свернулась кровь. Теперь Давид уже никуда не убежит. Эмма чувствовала настоящее облегчение. Он будет ее, навсегда.
Артур объяснил, как именно связать Давида. Запястья сложены впереди, шесть оборотов веревки. Потом Эмма подвела Давида к стволу дуба и крепко-накрепко привязала его к дереву.