Мэллей улыбнулся про себя и вновь ощутил тепло внутри.

– Благодари Господа и Деву Марию, – мягко произнес он. – Мы все только слуги Господни. Кто я, только жду тебя.

– И все-таки спасибо. Я много думал. И решился.

– Так? – осторожно проговорил Мэллей.

– Я расскажу вам все.

– Можешь положиться на меня, – спокойно сказал Мэллей. – В этой комнате тебя судят только глаза Господа.

– Судят?

Мэллей чуть покашлял.

– Не судят, но увидят, я имел в виду, что здесь только Он видит нас.

– А что если Господу не понравится то, что он увидит?

– Послушай меня, – сказал священник, приблизившись к решетке. – Никто не судит. Я неверно выразился. Тут только ты и я. Больше никого. Так лучше?

Он отклонился назад и застыл в ожидании.

– Да, так хорошо, отец, – наконец промолвил голос незнакомца. – Думаю, мне необходимо рассказать все. Надеюсь, это не будет глупо. И никому не навредит.

– Господь рад, что ты захотел поделиться, – сказал Мэллей в надежде, что это не прозвучало слишком воодушевленно. – И Он хочет, чтобы ты знал: что бы ты ни носил в себе, Он примет это с любовью к ближнему и пониманием.

На другой стороне снова наступила тишина, но наконец сидящий там произнес:

– Простите меня, отец, я согрешил. Я знаю такие вещи, о которых боюсь говорить, но я больше не могу, на сердце так тяжело, я вынужден открыться.

Мэллей не был уверен наверняка, но ему показалось, что из-за решетки он услышал плач.

– Я рад, что ты пришел, – произнес он спокойно. – То, что ты расскажешь, услышит Бог. Темная ноша тяжела для светлого сердца.