В последний раз Эверт Гренс был в аэропорту по случаю прибытия Хоффмана и Линнеи, теперь же сам пробирался сквозь толпу встречающих к следующей очереди, такой же нетерпеливой, как только что в салоне самолета. Те же люди переминались с ноги на ногу теперь уже в другом месте.

Гренс поставил чемодан на пол и сделал глубокий вдох, прежде чем на него сесть. В такой день нужно найти в себе силы даже для того, чтобы махнуть таксисту.

В зале суда они сидели друг напротив друга. Гренсу было достаточно протянуть руку, чтобы коснуться лидера педофилов, во плоти и крови. Оникс встретил шведского комиссара, выступавшего свидетелем по его делу, улыбкой. Не растерянной и ни в коем случае не виноватой. В этой улыбке ясно читалось осознание собственного превосходства, как будто один Оникс знал, как оно было на самом деле.

Гренс и раньше видел такие улыбки и давно научился их игнорировать. Но только не в этот раз. Комиссар почувствовал, что его раздражение перерастает в безумие, как только подошло время давать показания. В этот момент он еще раз осознал справедливость того, что Оникс находится в этом зале, именно на этом месте.

Любое тяжкое преступление переживается снова и снова. У психически здорового человека это бывает связано со стыдом, раскаянием – не с улыбкой превосходства, означающей готовность к новым «подвигам».

Оказавшись в самом начале очереди на такси, Гренс смог почти сразу погрузиться в кожаное сиденье, слабо пахнущее сигаретой.

Утренний час пик миновал, но на Е4 в направлении Стокгольма было оживленно. Так приятно было откинуться на упругую спинку, подставив лицо яркому солнечному свету.

Прокурор выстроил обвинение, основываясь на снимках и роликах, на редкость отвратительных и жестоких. Несколько присяжных уже после первого заседания заявили о самоотводе. Датский и шведский процессы против Лацци и Редката также завершились: осужденные были приговорены к пяти и восьми годам заключения соответственно. Им предстояло возмещение ущерба Катрине и Линнее, которых даже самое дорогостоящее лечение вряд ли могло бы вернуть к нормальной жизни.

И вот теперь, на пути домой, Гренс думал о том, что ему, пожалуй, нравится американская манера суммировать наказания по каждому пункту приговора. Для Оникса общий срок тюремного заключения составил триста восемьдесят четыре года.

Гренс попросил таксиста остановиться возле Ворот № 1 и вышел из машины. Ему всегда нравилось начинать обход Северного кладбища именно с этой стороны, откуда открывались особенно живописные виды.

Несмотря на раннее утро, теплое весеннее солнце навевало сон. Зеленые лужайки сверкали, стряхнув с себя последние остатки снега. Ветра не было, и деревья и кустарники стояли такие же неподвижные, как гранитные надгробья. Такие же ненастоящие.