Ничего нельзя предугадать заранее. Даже в педофильском кругу, где осталось только двое подозреваемых. Прослужив в полиции всю жизнь, Гренс убедился в том, что ни один преступник не похож на другого, как бы ни старались журналисты, психологи и общественность рассортировать их по группам. Общие модели действительно можно распознать, но поведение конкретного преступника всегда непредсказуемо.

И то, как описывал Пит Хоффман последние часы Оникса на свободе, его готовность до конца бороться за себя и свою жизнь, в корне отличалось от того, что видел перед собой сейчас комиссар Гренс.

Отец Линнеи как ни в чем не бывало продолжал сидеть за кухонным столом, на месте, которое считал своим последние десять лет. Совершенно невозмутимый, что бы там ни кричала жена, как бы ни била его, требуя ответа.

Даже после того, как комиссар достал наручники.

Возможно, отцу Линнеи просто некуда было бежать. Или не очень хотелось. Он приехал, сошел на конечной станции – разоблаченный, уничтоженный. Необходимость в лицемерии отпала.

Две патрульные машины, вызванные Гренсом на всякий случай в качестве подкрепления, так и остались незадействованными. Застегнуть наручники на запястьях, в которых совсем не чувствовалось силы, и вывести того, кто называл себя Редкатом, из дома в отсутствие его детей не составило никакой проблемы.

И все-таки Гренс так и не смог понять до конца, зачем Редкату понадобилось организовывать похищение старшей дочери, Линнеи, которую он, по-видимому, рассчитывал обменять на какого-то другого ребенка, как это принято у педофилов.

Как узнать, что происходит в голове больного человека? На допросах, которым оказалась посвящена вся следующая неделя, следователи только тем и занимались, что пытались свести воедино разрозненные фрагменты истории отца Линнеи, на основании его же слов.

Объяснение, которое Гренс, как руководитель допроса, посчитал наиболее вероятным, состояло в том, что бывший Редкат рассчитывал подобным образом получить доступ к американскому ребенку. В извращенном мире, который они сами придумали и для которого сами же изобрели законы, моральные и не только, это называлось «дать во временное пользование» и осуществилось через достоверно инсценированное похищение. Рука незнакомца, схваченная камерой слежения в супермаркете, и прижавшиеся друг к другу родители.

Даже мама, знавшая мужа лучше других, оказалась обманута. Но вернуть отданное «во временное пользование», насколько можно было заключить из отрывочных воспоминаний отца, со временем становилось все труднее. Пока наконец жуткие фантазии не стали действительностью и Линнею не переправили через Атлантику.