— Если мне будет позволено, сэр… Я думаю, что это было мнение любящей женщины, которая так же уважала вас, как себя и своего сына. У вас были собственные дети, объяснения из прошлого могли разрушить их будущее. А у вас было будущее, мистер спикер.

— Я бы на все плюнул…

— Она не могла позволить вам сделать этого, как и не могла разрушить жизнь человеку, который дал ей дом, а ребенку имя.

Старый человек вытащил носовой платок и вытер глаза, его голос неожиданно вновь зазвучал твердо.

— Откуда, черт побери, вы все это знаете?

— Это нетрудно. Вы — лидер Палаты Представителей, второй человек после президента, вот мне и захотелось узнать о вас побольше. Простите меня, но пожилые люди более откровенны, нежели молодые, — в основном это вызвано тем, что они не придают значения так называемым секретам, и, конечно же, я узнал, что вы и ваша жена, оба католики, развелись. Если учесть ваше политическое положение в то время и власть вашей церкви, это было очень смелое решение.

— Черт побери, значит, вы искали людей постарше из моего окружения?

— И нашел их. Я узнал, что ваша жена — дочь богатого владельца недвижимости, жаждущего приобрести политическое влияние и в буквальном смысле слова финансировавшего вашу первоначальную кампанию, — имела более чем незавидную репутацию.

— И до и после, мистер Безымянный. Только я был последним, кто узнал об этом.

— Но вы это узнали, — твердо сказал Варак, — и в гневе и смущении стали искать себе другую подругу. В то время вы были убеждены, что ничего не сможете поделать со своей женитьбой, поэтому искали себе временное утешение.

— Это так называется? Я искал кого-нибудь, кто мог бы принадлежать только мне.

— И вы нашли ее в госпитале, куда пришли, чтобы сдать кровь, во время избирательной кампании. Она была дипломированной сестрой из Ирландии, которая проходила практику, чтобы зарегистрироваться в Соединенных Штатах.

— Дьявол, откуда вы…

— Старые люди весьма словоохотливы.

— Пи Ви Мангекавалло, — прошептал спикер, и глаза его неожиданно засветились, как будто воспоминание вернуло ему мгновения счастья. — У него был маленький итальянский ресторан с хорошей сицилийской кухней примерно за четыре квартала от госпиталя. Там меня никто никогда не беспокоил, и я считал, что никто не знает, кто я. Этот дешевый ублюдок, неужели он запомнил?!

— Мистеру Мангекавалло сейчас уже за девяносто, но он действительно помнит вас. Вы приводили туда свою очаровательную медсестру, а он обычно закрывал свой бар в час ночи и оставлял там вас вдвоем лишь с одним условием: тарантеллы в автопроигрывателе должны были звучать как можно тише.