— Все правильно! — закричал Кендрик. — Я могу это понять, но я не могу понять моего назначения в надзор. В моей биографии нет ничего такого, что делало бы меня пригодным к этой должности. Я могу назвать вам тридцать или сорок человек, которые знают гораздо больше, чем я, а это несложно, потому что я не знаю ничего. Они секут в этих вещах, любят заниматься этим дурацким делом — я повторяю, что считаю это дурацким делом! Позвоните одному из них. Они носом землю будут рыть, лишь бы не упустить эту возможность.

— Такой аппетит — это не то, что мы ищем, сынок, — произнес спикер с акцентом, характерным для его родной Новой Англии, который не уменьшился за десятилетия изощренных политических переговоров в столице нации. — Здоровый скептицизм, который ты продемонстрировал этому лживому полковнику во время Фоксли-шоу, — это как раз то, что нужно. Ты внесешь очень весомый вклад в это дело.

— Вы ошибаетесь, мистер спикер, потому что мне нечего вкладывать, нет даже малейшей заинтересованности. Бэрриш злоупотреблял общими рассуждениями, высокомерно отказываясь говорить прямо и только пытаясь заткнуть мне рот. Это совершенно другое дело. Я повторяю, меня не интересует надзор.

— Ну, мой юный друг, интересы меняются вместе с условиями, как проценты в банке. Что-то случается — и проценты соответственно растут или падают. К тому же некоторые из нас лучше, чем другие, знакомы с беспокойными районами мира — о, в этом отношении вы очень даже подходите! Как сказано в какой-то книге, таланты, зарытые в землю, приносят меньше добра, чем коровий навоз, но если они извлечены на свет, то могут расцвести. Вот так расцвел и ты, раскрыв новые грани своего таланта.

— Если вы намекаете на то время, когда я работал в Арабских Эмиратах, то, пожалуйста, запомните, что я был строительным инженером, единственной заботой которого была работа и прибыль.

— Ой ли?

— Средний турист знал о политике и культуре тех стран больше, чем я. Все мы, занятые строительством, в основном держались особняком; у нас был свой круг, и мы редко из него выходили.

— Мне чертовски трудно в это поверить — ну просто невозможно. Я получил отчет Конгресса о твоем происхождении и о твоем прошлом, молодой человек. Честно говоря, он меня просто потряс. И вот ты здесь, в Вашингтоне; ты строил аэродромы и правительственные здания для арабов, а это значит, что у тебя там было чертовски много бесед с этой поганью из высших чиновников. Я хочу сказать, аэродромы — это военная разведка, сынок! Затем я узнал, что ты говоришь на нескольких арабских языках. Не на одном, а на нескольких!