— Я никогда даже не собирался этого делать… я никогда не смог бы…

— Ты больше не сможешь плевать на моих братьев, земли которых по вашему декрету должны быть у них отняты. Вы вынуждаете целые деревни покинуть свои дома, свою работу и свое маленькое дело — маленькое, но принадлежавшее им в течение многих поколений!

— Ради Бога, Ахмет, ты выражаешься, как один из них!

— Да что ты говоришь! — воскликнул молодой султан; в его голосе звучали одновременно злость и сарказм. — Под «ними» ты подразумеваешь тысячи и тысячи семей, под дулами пистолетов загнанных в лагеря, пригодные лишь для свиней. Для свиней, а не для семей! Не для матерей, отцов и детей! Послушайте, мистер Всезнайка, замечательно честный американец, если я говорю, как один из них, черт возьми, мне очень жаль! И я скажу, чего еще мне очень жаль: я попал сюда слишком поздно. Сегодня я понимаю гораздо больше, чем вчера.

— Что, черт побери, это значит?

— Я повторяю: читай свою прессу, смотри свое телевидение, слушай свое радио, и ты узнаешь, что вы, высшие люди, готовитесь бросить на грязных арабов атомную бомбу, чтобы не нужно было больше с нами считаться. Или вы хотите предоставить право действовать своим хладнокровным друзьям в Израиле? Вы просто дадите им бомбы.

— Прекрати! — закричал Кендрик. — Те израильтяне спасли мне жизнь!

— Ты прав, они это сделали, но ты им просто подвернулся под руку!

— О чем ты?

— Вообще-то я могу тебе и сказать, потому что никто другой этого не сделает, никто этого не напечатает. Ты их ни на грош не интересовал, мистер Герой. Та группа прибыла сюда, чтобы вытащить из посольства одного человека, агента Моссада, высокопоставленного стратега, выдающего себя за натурализованного американца, работающего по контракту с Государственным Департаментом.

— Не может быть, — прошептал Эван. — Уэйнграсс знал об этом?

— Если и знал, то держал свой рот на замке. Он вынудил их поехать за тобой в Бахрейн. Вот как получилось, что они спасли тебе жизнь. Это не планировалось. Их никто и ничто не волнует, кроме них самих. Иудеи!

— Проклятье! Слушай меня, Ахмет! Я не отвечаю за то, что здесь произошло, что было напечатано в газетах или показывалось по телевидению. Я меньше всего хотел…

— Дерьмо собачье! — перебил его молодой выпускник Гарварда и султан Омана. — Ничего из этого не могло бы попасть в газеты без твоей помощи. Я узнал вещи, о которых даже не подозревал. Кто эти агенты разведки, шныряющие по моей стране? Кем были все те люди, с которыми ты связывался? Кто ввез тебя на территорию страны, не поставив меня в известность? Кто имеет такое право? Пока что я управляю этим проклятым государством. Я что — «шарик» в детской игре?