— Уже сделано.

— Нельзя оставлять его одного ни на минуту!

— Мы это знаем.

— Конечно, знаете, — сказал Эван, закрывая глаза; лицо его было мокрым от пота и дождя. — Я сейчас плохо соображаю… Как Менни все это перенес?

— Он весьма уверен в себе, если уж говорить начистоту.

— Это первое приятное известие, которое я от вас услышал.

— Для человека в его возрасте он вел себя просто потрясающе.

— Он всегда был потрясающим — в любом возрасте. Мне нужно попасть туда. Забудьте о Вашингтоне. Пусть меня отвезут прямо в Колорадо.

— Я предполагал, что вы попросите об этом…

— Это не просьба, Митч, это требование!

— Конечно. Именно по этой причине задержался вылет вашего самолета. ВВС сейчас освобождают полетный план, чтобы вы могли пройти над коммерческими авиалиниями. Вы будете дома меньше чем за три часа. И запомните: никому не говорите о Фейрфаксе. Уэйнграсс уже уладил все в Меса Верде.

— Как?

— Пусть он сам вам расскажет.

— Вы в самом деле верите, что вам удастся замолчать все это?

— Если понадобится, я сам пойду к президенту, а на данном этапе я не вижу другого выхода из положения.

— И как вы собираетесь к нему пробиться?

— Я работаю над этим. У меня есть приятель, с которым я вместе учился много лет тому назад, когда еще намеревался стать историком. Мы встречались мельком и позже. Он весьма влиятельный человек. Я думаю, вам знакомо его имя — это Уинтерс, Сэмюэль Уинтерс.

— Уинтерс? Да это же тот самый, который посоветовал Дженнингсу вручить мне медаль.

— Я помню об этом. Вот почему я и подумал о нем. Удачного вам полета, и передайте привет моей племяннице.

Кендрик подошел к двери склада, где стоял его полицейский эскорт — двое внутри, двое снаружи, оружие перед собой наготове. Даже начальник отделения ЦРУ, которого в сумерках можно было принять за уроженца Багамских островов, был вооружен небольшим пистолетом.