Все мысли о Веронике мигом улетучились из головы Мадлен, стоило ей увидеть низкую полку, где стояла банка с заспиртованным ухом с дырочкой в мочке. Оно принадлежало чернокожему человеку. На мгновение время застыло. Перед мысленным взором Мадлен всплыло озорное мальчишечье лицо Виктора, с серебряной сережкой, болтающейся в правом ухе.

– Ну вот и я.

У нее похолодела кровь. За ее спиной стоял Лефевр. Повернувшись, она поймала пристальный взгляд его темных, бездонных глаз.

– Я приготовил твоему племяннику микстуру от кашля. Потом, когда у меня будет побольше времени, приведешь его снова и покажешь мне.

Мадлен едва отваживалась дышать. Видел ли Лефевр, чтó приковало ее внимание? Догадался ли о ее мыслях?

– Благодарю, месье. Вы очень добры.

– Не за что, Мадлен. Не за что. А сейчас прошу меня простить: я вынужден выпроводить вас обоих и спешно ехать в тюрьму.

Лефевр вывел ее на лестницу, рассказывая о своих усилиях добиться свидания с Рейнхартом, тревогах о здоровье друга и нежелании короля его слушать.

Все это время Мадлен продолжала думать об ухе в банке и о том, разгадал ли Лефевр направление ее мыслей. Сейчас он находился совсем рядом. Бледная, сухая кожа на лице, черные глаза. Пудра, просыпавшаяся с парика на плечи, руки, пахнущие мазью. Нужно как можно быстрее выбраться отсюда. Как можно быстрее.

Они шли по длинному коридору, устланному ковром. На стенах висели потемневшие портреты. Эмиль отстал. Он рассматривал портрет мальчика с собачкой на руках. Мадлен обернулась к племяннику, протянула руку и хотела сказать, чтобы шел быстрее. Воздух за ее спиной колыхнулся. Последовал удар, и все погрузилось в темноту.

Глава 27

Глава 27

Она услышала бой часов. Где-то рядом жужжали колесики какой-то машины. Мадлен медленно и тяжело возвращалась в сознание. В горле пересохло. Язык обложило. Мадлен открыла глаза. Помещение, где она находилась, тускло освещалось колеблющимся пламенем масляной лампы. Который сейчас час? Полночь или еще позже? Колесики ее разума крутились медленно. Мадлен попыталась сесть. Голова отозвалась вспышкой боли. Дотронуться до головы ей не удалось: руки оказались связанными, как и ноги. Мадлен обнаружила, что лежит на столе.

Ее обдало волной тошноты, сменившейся страхом, когда она увидела второй стол с привязанной детской фигурой. Эмиль.

«Я присмотрю за ним, – обещала она умирающей сестре. – Со мной он будет в безопасности». И сама же привела его в логово безумца.

– Скоро же ты очнулась, – услышала она голос Лефевра; вместо халата поверх камзола у него был повязан фартук. – Я всегда думал, что для простой служанки ты слишком умна и догадлива. Ну что, наткнулась на то, чего никак не должна была видеть? Теперь пеняй на себя. Что случилось, то случилось.