— Не будет, если ты им все объяснишь как следует, — бросил через плечо Монро.

Хью снова покачал головой.

— Такие дела не по моей зарплате, — пробормотал он, затем встал и полез в карман за телефоном.

«Не уходите с рабочего места. Сейчас будет передано экстренное сообщение…» — Голос диспетчера с трудом пробивался сквозь шум множества телефонных разговоров в здании полицейского управления. Наблюдая из окна кабинета начальника, как Монро выводит свою машину со стоянки, Хью машинально опустил телефон снова в карман. Но немедленно раздался еще один звонок, и тот же голос сообщил: «Внимание! На углу улиц Джунипер и Монфор неизвестный не прекращает огонь. Всем штатным сотрудникам полиции явиться в распоряжение начальника отделения на улице Джунипер, 320, парковка у «Райской пиццы», и ожидать дальнейших распоряжений. Всем предварительно удостовериться в наличии табельного оружия. Преступник вооружен и опасен. Повторяю: всем штатным сотрудникам…»

Остальное Хью уже не слушал — он мчался к машине.

Луи заполнял карточку Джой Перри. В операционную вошла Гарриет. Она уже отвела пациентку в послеоперационную палату, отнесла удаленный зародыш в лабораторию, чтобы позднее провести детальное исследование. Теперь она стала приводить в порядок стол для работы со следующей пациенткой. Никто не сможет сказать, что медсестры здесь хоть минуту бездельничают.

— У вас уже есть печенье на Хэллоуин? — полюбопытствовал Уорд.

— Если вы будете и дальше таскать деньги из моей заначки, — рассмеялась Гарриет, — их к Хэллоуину совсем не…

То, что она успела сказать, потонуло в грохоте выстрелов, заполнившем соседнюю комнату.

Луи схватил Гарриет в охапку и, уложив ее на пол за операционным столом, приставил палец к губам, призывая ее лежать молча. Эх, надо было дверь запереть! Ну почему он не запер дверь?

Что происходит, он сообразил сразу же. Это и был тот кошмар, от которого он ночью проснулся в холодном поту, а потом все никак не мог припомнить сон. Пришел тот самый монстр — не детишек пугать, а взрослых. Та беда, от которой не убежать. Луи, специализировавшийся на абортах, навязчивым страхом расправы не страдал, просто он осознавал такую возможность и трезво ее учитывал: некоторые его коллеги уже стали жертвами самочинных расправ. Луи не позволял себе чрезмерно тревожиться о том, что может случиться, если он останется на этой работе, но знал коллег, которые приходили в клиники исключительно в масках, чтобы их невозможно было узнать. Сам он таких предосторожностей не одобрял. То, что он делал, было справедливым и почетным — проявлением человечности, так что он не собирался прятать свое лицо.