– Я до всего этого, как вы изволили выразиться, допер с помощью логики, счастливого случая и вон той кучи, – не без самодовольства сказал Алексей Петрович, указывая в направлении заваленного со всех сторон книгами шкафа.
Денис машинально оглянулся на книги. Он перебирал в голове слова букиниста. Выяснялось, что у него с Анку было кое-что общее. И именно это общее привело Смерть к совершенно заурядному московскому курьеру. И что теперь с этим можно было сделать, Денис не представлял.
Он почему-то вспомнил сумасшедшего у станции Кропоткинской. Что он кричал? Что-то насчет выздоровления с помощью раскаяния. Почему-то Денису казалось, что этот псих появился в том месте и в то время не просто так. Он хотел что-то передать. Быть может, подсказать, помочь.
«Да нет, ерунда. Я же не в фильме, чтобы всякая хрень вместо случайности оказывалась намеком», – размышлял Денис.
Но все же, что он кричал? Денису показалось чрезвычайно важным вспомнить слова психа.
– Выздоровление с помощью… – пробормотал он себе под нос. – Нет, не с помощью, а через раскаяние.
– Исцеление через покаяние, – поправила Лана, отстранившись и пристально взглянув ему в глаза. – Кажется, так.
– Точно, не раскаяние, а покаяние, – все так же тихо проговорил Денис.
Букинист отвлекся от своих мыслей и, не расслышав, спросил:
– Что, простите?
Молодые люди помотали головой. А Лана вновь взглянула на Дениса.
Алексей Петрович обвел своих собеседников взглядом.
– Но все мои мистические логические выкладки рассыпаются об один-единственный вопрос, которым в свое время грешил Чернышевский, – «Что делать?». Как мы (а судя по тому, что я уже почти что списан, скорее вы) будем противостоять Смерти? Или уже стоит называть ее своим именем?
Лана молчала, все так же глядя на Дениса. Денис тоже безмолвствовал, сверля взглядом пол.
Алексей Петрович вздохнул:
– Дайте мне часик. Я посижу, поразмышляю. Ответ должен быть неглубоко.
– Не надо размышлять, – наконец поднял голову Денис. – Я, кажется, знаю, что нужно делать.
Он нервно хихикнул и взъерошил волосы на голове. В глазах читалось волнение вперемешку со страхом.
– А если я окажусь не прав… то я буду не прав.