– Я, вообще-то, и прежде предполагал, что стою довольно много, – начал я, – но теперь окончательно уверился, что недооценивал значимость собственной персоны. У нас есть какая-то программа на сегодня?

– Нет. Только свяжись с мистером Маклеодом.

– Я уже общался с ним в офисе окружного прокурора. Хорошо, тогда, если вы не против, я сначала приму душ и побреюсь. Боюсь, после бессонной ночи от меня несет псиной. Попросите Фрица оставить мне что-нибудь поесть в кухне.

– Хорошо.

Я вышел в прихожую и поднялся по лестнице в свою комнату. В течение всех сорока минут, пока приводил себя в порядок, я пытался избавиться от назойливых мыслей, но все было тщетно. Мой мозг твердил, что нужно срочно переосмыслить случившееся и заново оценить роль в этом Сьюзен Маклеод. Ведь если я просчитался и убийцей была она, тогда нет никакого смысла в том, чтобы тратить время и пытаться выудить какие-то сведения из троих ее парней. И раз у Вулфа нет никаких планов на сегодняшний день, я должен позаботиться об этом сам. Если даже для Вулфа потеря меня равносильна катастрофе, то каково должно быть мне самому?

К тому времени, когда я встал под душ, мой разум пришел к выводу, что ключом к разгадке служит отрезок металлической трубы. Не могла Сью явиться в проезд с этой трубой за пазухой. Нет, конечно. Так откуда же взялась труба? Ни из Кремера, ни из Мэндела я так ничего на сей счет и не вытянул, а утренних газет еще не видел. Впрочем, «Таймс» я смогу просмотреть, когда спущусь. Однако нетерпение пересилило. Я вышел из душа, наспех вытерся и прошлепал к ночному столику, позвонил в «Газетт» и попросил соединить меня с Лоном Коэном. Лон, как и следовало ожидать, уже пронюхал, где я провел ночь, и попытался выведать у меня подробности, но я ответил, что не успел одеться и могу простудиться, а вот самого меня интересует, верно ли то, что преступник, проломивший Фаберу череп трубой, принес ее с собой.

Лон сказал, что это можно считать доказанным. Трубу досконально изучили специалисты криминалистической лаборатории, которые, судя по всему, немало узнали о ее прошлом, а сейчас двое или трое детективов, которых снабдили цветными фотографиями трубы, пытаются разнюхать ее происхождение. Я поблагодарил Лона и посулил подбросить несколько жареных фактов, как только их раздобуду.

На том и порешили.

Пока я натягивал трусы, в мозгу вдруг возник образ Карла Хейдта, однако пищи для размышления явно недоставало, поэтому, завязывая галстук, я уже думал совсем о другом.

Когда я спустился, Вулф еще сидел за обеденным столом, однако я миновал столовую и прошел прямиком в кухню. Ни за что не угадаете, что подал мне Фриц вскоре после того, как я, устроившись за столом, начал листать утреннюю газету. Кукурузные оладьи! Из шестнадцати початков, которые нам доставили накануне, восемь полностью соответствовали запросам Вулфа, к тому же Фриц ненавидит выбрасывать качественные продукты. Оладьи, поданные с беконом и домашним ежевичным джемом, были просто восхитительны. Вдобавок в заметках «Таймс», посвященных убийству Фабера, фамилию Вулфа упоминали дважды, тогда как мою – четырежды! Неудивительно, что ланч показался мне божественным.