– Ага. Понятно. Пылкость привела к чрезмерной честности. Да… И все же пылкость в качестве слабости гораздо лучше, чем слабость к… не знаю… к шоколадному кексу?

– Разве что ты влюблен в пекаря. Тем не менее, признавая недостатки в отношениях с Дейдрой, я должен заявить, что все исправил. Пока. Хотя точно знаю, что через несколько дней опять напортачу.

Послышались приближающиеся шаги. Потом голос Коттера:

– Не волнуйся, она не будет к тебе приставать, милая. Она волнуется только когда дело касается еды.

Дебора встала и посмотрела на Линли.

– У нас гость… – сказала она и умолкла, увидев появившегося в дверях Коттера. С ним была маленькая черная девочка, которая держала в руках поднос с чашками и блюдцами. У Коттера был поднос с разнообразными закусками к чаю.

Линли посмотрел на девочку, перевел взгляд на Коттера, потом на Дебору. И почувствовал, как второй раз за это время по его спине пробежали мурашки.

– Томми, это Сими Банколе, – представила девочку Дебора.

– Банколе, – повторил он.

– Да, она приехала только сегодня. Поживет у нас несколько дней.

12 августа

12 августа

Брикстон Север Лондона

Монифа спала беспокойно. В сущности, это нельзя было назвать сном. Она не находила себе места от беспокойства. И от боли во всем теле, от ребер до синяков на лице. Тревожилась она в основном за детей. Причем за Тани больше, чем за Сими. Она прекрасно знала, что он не вернется в квартиру вместе с Сими, пока ситуация не разрешится. Но Монифа боялась, что Тани вернется в квартиру один – либо проверить, как она, либо с еще одним охранным ордером. А если дома окажется Абео, очередной драки не избежать.

Но связаться с Тани не было никакой возможности. Он уже давно запрограммировал ее мобильный так, что позвонить ему можно одним нажатием кнопки, и его номер телефона она не знала. А ее мобильный остался в квартире, когда она убежала к Халиме, ударив Абео утюгом по голове.

Монифа медленно села; каждое движение причиняло боль. Пора вставать – и приниматься за поиски детей; но когда она посмотрела на стул, где оставила свою одежду, то увидела, что он пуст. Но рядом с кроватью стояла чашка чая. Он давно остыл, и это значит, что прошло несколько часов после того, как кто-то – скорее всего, Элис Нката – поставил его сюда. Монифа задумалась, что ей делать: оставаться в комнате, пока кто-то не придет, или позвать на помощь?

Потом она увидела в изножье кровати легкий желтый халат, в тон ночной рубашке, которую выдала ей Элис Нката. Как и ночнушка, халат оказался слишком длинным, но Монифа медленно надела его.