– Это Уинстон Нката? – спросил женский голос. Нката подтвердил, и тогда женщина представилась как Завади. – Тани Банколе сказал мне, что паспорта у вас. Мы получили срочный охранный ордер, и мне нужно забрать у вас паспорта. Они будут в полицейском участке в Сток-Ньюингтоне. Вместе с охранным ордером.

– У меня они в безопасности, – сказал Нката.

– Не сомневаюсь, но они должны храниться вместе с ордером – на тот случай, если ордер будет отозван. Тогда паспорта нужно будет вернуть семье.

Уинстон ответил, что документы у него дома, но он может их взять – это недалеко. И привезти в Сток-Ньюингтон, если так нужно. Женщина сказала, что заберет их и что уже выезжает.

Нката поехал в квартиру родителей. Дома никого не было – и не могло быть в такое время дня. Отец за рулем автобуса одиннадцатого маршрута, а мать в кафе – вероятно, вместе с Таби и Монифой убирает после ланча.

Паспорта он оставил в нагрудном кармане пиджака, который надевал вчера. В спальне в изножье кровати, на которой спала Монифа, лежали две аккуратно сложенные стопки чистого белья: простыни и полотенца. Пиджак висел в платяном шкафу. Нката снял пиджак с вешалки и сунул руку в нагрудный карман. Но вытащил только один паспорт вместо четырех. Паспорт Тани. Обыскав все остальные карманы пиджака, он вернулся к шкафу и посмотрел на пол, хотя и не понимал, каким образом паспорта могли выпасть из кармана. Конечно, он мог вытащить три паспорта, когда вешал пиджак в шкаф, но непонятно, зачем это было делать. Тем не менее сержант на всякий случай внимательно проверил пол.

Паспортов не было. Нката опустил голову и стал вспоминать. Он точно знал, что ему отдали все четыре. Дебора Сент-Джеймс протерла каждый из них после того, как извлекла из-под кошачьего лотка, отдала ему, и он положил их во внутренний карман пиджака. Уинстон не сомневался, что это надежное место. Абео Банколе забрала полиция, так что он никак не мог догадаться, что паспорта у Нкаты – имени которого он не знал, – не говоря уже о том, чтобы узнать его адрес, проникнуть в квартиру и забрать паспорта, не оставив никаких следов. Но даже в этом случае пропасть должны были два паспорта: его и Симисолы.

Боковым зрением Нката видел сложенные простыни и полотенца, и теперь они виделись ему совсем в другом свете. Поначалу он подумал, что мать оставила их для Монифы, но теперь понял, что все могло быть наоборот. Нката подошел к изголовью кровати, откинул тонкое летнее покрывало и увидел, что постельного белья нет. Дотронувшись до полотенца, он почувствовал, что оно слегка влажное – им пользовались. Потом внимательно рассмотрел простыни и увидел, что они тоже несвежие.