Коломба вызвала такси и отправилась на левый берег Тибра, в квартал Остиенсе, где жила жена Гварнери. Подъезд находился под охраной, а на улице стоял десяток карабинерских «газелей» с включенными мигалками. Вдали виднелась и пара полицейских автомобилей, но уже по их расположению было понятно, что расследование в руках карабинеров. Зато полицейские заполонили всю лестницу уродливого здания, построенного в шестидесятые, до самой двери квартиры бывшей жены Гварнери. Расталкивая друг друга, чтобы заглянуть в квартиру, они ругались с пытающимися их отвадить карабинерами. Возглавляли толпу Альберти и Эспозито, причем последний уже затевал драку с часовым. При виде Коломбы они бросились вниз по ступеням, отпихивая сослуживцев.

– Надо поговорить, госпожа Каселли, – сказал, добравшись до нее, Эспозито.

– Не сейчас.

Эспозито упорно преграждал ей дорогу.

– Я вынужден настаивать. Когда?

– Вечером у Данте, – бросила Коломба, грубо обошла его и обратилась к часовому: – Я замначальника мобильного подразделения Каселли. Мне нужен помощник прокурора Тревес.

Дорожная полиция уже предупредила о ее прибытии, и карабинер кивнул, пропуская ее внутрь.

Экспертно-криминалистический отдел уже несколько часов обследовал квартиру, и мраморный пол гостиной усеивали папки и карточки с номерами. На диване лежала Мартина. Ее горло и грудь были исколоты ножом, блузка разорвана в клочья, щеки изрезаны, а руки исполосованы – она явно защищалась. Диван, стена и даже потолок были забрызганы кровью. Огромная лужа натекла по полу до тела Гварнери, который лежал на спине, так и не выпустив из рук табельный пистолет. Над его ухом темнело пулевое отверстие, а рядом лежал окровавленный кухонный нож с налипшими на лезвие фрагментами костей.

Такого хрестоматийного убийства-самоубийства Коломба никогда еще не встречала, но не поверила в эту версию даже на секунду. По земле разгуливало чудовище, готовое на все, чтобы отомстить своим тюремщикам и мучителям.

«Своим создателям».

К ней подошел привлекательный мужчина лет сорока в прозрачных бахилах и с незажженной сигаретой во рту.

– Замначальника Каселли? – спросил он, убирая сигарету в карман пиджака. – Я помощник прокурора Тревес. – Он пожал ей руку.

– Простите, что я так долго, – пробормотала Коломба, напрягая всю волю, чтобы не закричать.

Тревес заметил, как она взволнована.

– Может, побеседуем в другой комнате? Что скажете?

Коломбе не удавалось выдавить из себя ни звука. Она молча кивнула, и они перешли в спальню. Кровать была заправлена – ни Мартине, ни ее бывшему мужу не представилась возможность в нее прилечь.