– И никакого типографского оборудования, – заметила Ребекка. – Разве не странно?

– Очень странно, – согласился фон Пост.

Вдоль стен, на поддонах для печати, громоздились тюки с бумагой.

– Я звоню в NFC[80], – сказал фон Пост, – они должны это видеть. Собаку вызываем?

– Да. Но сначала посмотрим сами.

– Что посмотрим? – не понял фон Пост.

Ребекка пожала плечами и достала перочинный ножик. Потом встала на край поддона и вскрыла полиэтиленовый чехол на тюке с бумагой.

– Даже не знаю. – Она взвесила в руке небольшую кипу. – Тебе не кажется, что она должна быть легче?

Фон Пост взял бумагу из рук Ребекки.

– Да, похоже.

Это были не обычные листы формата А4. Ребекка пролистнула кипу большим пальцем.

– Обрати внимание на цвет, – сказала она.

Верхний лист в упаковке был белый. Остальные чуть отсвечивали фиолетовым.

– Вижу.

Фон Пост взял белый и фиолетовый листы, сравнил вес.

– Все-таки белый легче, как мне кажется… Или я очень хочу, чтобы он был таким.

Ребекка осматривала типографские поддоны, мысленно оценивая обороты.

– Сколько здесь бумаги, как думаешь? – спросил фон Пост. – Полтонны есть?

– Тридцать-сорок процентов веса – чистый кокаин. То есть двести килограммов на упаковку. И если один грамм на улице стоит тысячу баксов… Двести кило… Сбыт, конечно, тоже во что-то обходится, но все равно это очень, очень хорошие деньги.

– Сколько конфисковали во Фрихамнене в Гётеборге пару лет тому назад?