– Что-то не так? – донесся из динамика айфона голос мужа.

– Просто мне чертовски досадно. – Хотя нет, ей кранты, как сегодня выразилась Луиза Лестер, а уж та знала, о чем говорила, ведь зарабатывала на хлеб работой с безнадежными делами. – Я в тупике. А утром мне надо предоставить Стэну рапорт. На него очень давят из Вашингтона.

– Что-нибудь придумаешь, – заверил Боб.

Как бы ей хотелось разлить его веру в нее по бутылкам, а потом употреблять по несколько галлонов в день. Ее не было дома всего три дня, а она уже очень тосковала по его присутствию, приносившему успокоение. Тосковала по близнецам, которых не могла убаюкать. Тосковала по собственной постели, в которой очень хотела уснуть.

– В этом деле я продвинулась не дальше, чем в день первой встречи с Мэттом Пайном. Но самое противное даже не это. Мне только что позвонили из лаборатории. Моя наиважнейшая улика – кровь, найденная детективом киношников – оказалась совсем не кровью. Эксперты считают, это соус «маринара».

– Это которым сдабривают спагетти? – хохотнул Боб.

– Не вижу ничего смешного.

– Погоди, если кровь на образце не настоящая, то это не что иное, как макаронная подстава.

– В самом деле? – Келлер улыбнулась, сама того не желая.

– Прости, просто я сейчас дни напролет провожу с шестилетками.

Ситуация выглядела нелепой до смеха. Келлер не знала, что будет более уморительно: сказать Стэну, которому придется передать рапорт о макаронном соусе дальше по инстанциям, или же Адлерам.

Из крохотного динамика донесся хруст: Боб взялся за свои любимые чипсы.

– Так, значит, анализ ДНК ничего не дал, а побеседовать тебе больше не с кем. Но разве не ты всегда говорила, что на людей полагаться нельзя?

В этом он был прав.

Опять послышался хруст.

– Но если так, почему бы тебе не поступить как обычно? Посмотреть документы, записи. Они лгать не будут.

– А ты и в самом деле меня слушаешь.

– Ты что-то сказала?