Тобиас поднимает взгляд и смотрит на меня, впервые по-настоящему на меня смотрит, и я чувствую его взгляд до самых кончиков пальцев.

Он вытаскивает из-под пиджака мой библиотечный экземпляр «Поющих в терновнике». Тот с легкостью умещается у него на ладони. Я округляю от удивления глаза.

– Ты был там, когда я ее украла?

– Доминик жил в библиотеке. Она была его самым любимым местом в мире. Он презирал Дельфину, за то, что она была мерзкой алкоголичкой, и убегал в библиотеку, если не удавалось пошататься с Шоном. Я заехал за ним, а в итоге начал просматривать книги, чтобы скоротать время. Когда я заметил тебя, ты стояла в соседнем ряду, и не особо обращал внимание, пока не подошел Роман и не сказал, что купит тебе книги и тебе вовсе необязательно их брать напрокат. Ты закатила глаза, еле слышно обозвала его придурком, а потом засунула книгу себе в штаны.

Потрясенная его признанием, я перевожу взгляд на книгу у него в руке.

– Когда я тебя увидел, то понял, что ты была всего лишь ребенком. Не виновной в случившемся и не ведающей, кем был твой отец на самом деле, какие сомнительные деловые сделки он проворачивал. Я понял, что вы не близки. Он увел тебя, а я пошел за вами на парковку. Ты казалась ужасно несчастной, но на твоих губах играла слабая улыбка. Словно ты была счастлива выразить свой тихий протест, своровав книгу.

Я, без сомнений, была тогда счастлива. То было последнее лето, которое я провела с Романом, а потом мы отдалились друг от друга. Тобиас гладит пальцами потрепанный переплет книги.

– Ты была всего лишь ребенком, и в тот день я поклялся не вмешивать тебя в это дело. После я пристально следил за тобой, а когда на следующее лето ты не вернулась, предположил, что ты больше не приедешь.

Я растираю руки.

– Я тоже так думала.

– Доминик еще учился в школе, и я захотел дать нам время, чтобы набрать численное преимущество, а уже потом предпринимать серьезные действия. Шон к тому времени заправлял гаражом, который мы купили на денежную компенсацию Дома, и организовывал там собрания. Дом перед отъездом в колледж обеспечил себе место и убедился, что все об этом в курсе. А Шон держал все в секрете, пока нас обоих не было.

Между нами продолжает идти снег, и я ежусь в пиджаке. Тобиас встает и приминает ботинком сигарету.

– Мне было двадцать четыре, когда я заработал свой первый миллион. Я начал налаживать связи в корпоративном сегменте, когда Доминик закончил учебу. Тайлер отправился служить. Шон все здесь контролировал. Поэтому я разрывался между Трипл-Фоллс и Францией, укрепляя связи и находя старых родственников, которые могли бы нам помочь. К моему двадцать пятому дню рождения мы были скорее международным движением, чем провинциальной группировкой. И на какое-то время я позабыл о нашей первоначальной цели. Как и все остальные, с годами мы становились только сильнее.