Я знаю, что Алисия следит за нашей беседой, но не собираюсь отводить глаза.

Собрав несколько осколков с пола, официантка встает.

– Я принесу вам новую скатерть, вино, ужин, – тихонько смеется она, – извините, но с книгой ничем помочь не смогу.

– В этом нет необходимости. И, честно сказать, сериал был лучше, – шучу я. Дурацкая попытка скрыть свою боль, но меня выдает дрожь в голосе. – Я ухожу.

Официантка переводит взгляд на Тобиаса и округляет глаза.

Он красив, не так ли? Он – мой шип, и с ним я пою самую сладкую песнь.

– И теряю его, – произношу я вслух, заканчивая мысль. Я всецело охвачена этим мгновением, и Тобиас позволяет мне, действительно позволяет увидеть его чувства. Его взгляд полон тоски, нашей совместной истории. Он помнит.

Он помнит нас. Он все помнит.

– Pourquoi la vie est-elle si cruelle[66]? – спрашиваю я его, мой взгляд тускнеет.

– Это французский? – интересуется находящаяся в неведении официантка, тщетно пытающаяся исправить все в моем потерявшем равновесие мире. – Такой красивый язык.

– Сколько я должна? Потому что сомневаюсь, что смогу платить и дальше, – угрюмо спрашиваю я, обращаясь к стоящему напротив мужчине.

– Ничего, дорогая. Я разберусь. Вы даже не поели.

Тобиас сглатывает, в его глазах видна борьба чувств. А я, не сводя с него взора, открываю сумочку и кладу немного налички на заново накрытый стол.

– Я принесу вам сдачу, – говорит официантка и, взяв оставленные деньги, смотрит на нас, на ее лице появляется серьезное выражение, пока мы оба глядим в наше прошлое.

Я качаю головой.

– Оставьте себе.

Она благодарит и оставляет нас смотреть друг на друга. Секунды тянутся, а мы впервые, когда укрывающий нас туман боли наконец рассеивается, видим друг друга без него.

– Наверное, мне не стоило приезжать, но я просто хотела увидеть… – По щеке течет слеза, но я не могу собраться с мыслями и качаю головой. Смотрю на книгу и пальцы, которыми он держит обгоревшие страницы. У меня вырывается самоуничижительный смешок, от слез снова все расплывается, и я признаю правду.

– Je suppose que je serai toujours la fille qui pleure à la lune[67].

Когда я выхожу из ресторана на пронизывающий ветер, Тобиас все так же стоит у моего столика с книгой в руке.