– Подожди, что?

– Я в курсе. Роман рассказал мне в день нашей встречи.

– День вашей встречи… ты знал? – Меня захлестывает гнев, и я, не веря своим ушам, откашливаюсь, твердо решив больше не проронить ни одной слезинки. – Ты не думал поделиться этим со мной?

– Это было одним из условий нашей сделки.

– Вашей сделки?

Сумка повисает у меня на плече, когда я резко его опускаю от выброса адреналина в кровь.

– Сукин ты сын. – Отвожу глаза и иду к окну, несколько секунд смотрю в него, пытаясь уложить услышанное в голове. – Черт бы тебя побрал, а я с ума сходила, пытаясь понять, как тебе в этом признаться. – Я поворачиваюсь и вижу, что он стоит рядом.

– Тебе полегчало? – Он слабо улыбается.

– Боже, Тобиас, я не знала, что могу тебя ненавидеть, но… – Я борюсь с каждой подступающей эмоцией.

– Но ты должна. Должна была ненавидеть с самого начала.

– Но ненависти у меня не было.

Я чувствую, как оцепенела. Я почти лишилась чувств, но ему не победить, полностью осквернив мое сердце. Это единственное, что я сохранила вопреки потерям, боли и предательству. И единственное, от чего мой отец не стал отказываться. Тобиас воинственно не впускает в сердце всех, кто его любит, – особенно меня. Но не потому, что он меня не любит, а потому что не может потерять. Я не могу стать еще одной жертвой в его войне с жизнью.

Вот что нас сломило.

История повторяется.

И я увидела это в тот момент, когда он сорвался. Я помню выражение его лица, когда держала в объятиях его мертвого брата. Это равносильно тому, как Роман увидел наставленный на его малютку-дочь заряженный пистолет.

Брошенный на меня взгляд перед тем, как уйти, был полон решимости.

Любовь никогда не побеждает у мужчин вроде Романа и Тобиаса.

Он предпочтет потерять меня при жизни, чем рисковать моей смертью, моей кровью на его руках.

Трусливый выход из положения. Его самоустранение, дабы не приплетать свое сердце. Забыть обо мне.

Но своему сердцу я не позволю охладеть, сколько бы ни наносили ему в прошлом боли и ни губили. И ради одной этой победы я рада, что в моих венах еще бежит алая кровь, а в груди верно бьется сердце. Я внимательно наблюдаю за Тобиасом и не могу найти ни намека на возмущение.