Оказалось, что этой взятки хватило как раз на то, чтобы расставить ему ловушку. Два золотых слитка ушли на выкуп девушек из дома, которому они принадлежали. Третий я передал Сливе, чтобы подкрепить ее просьбу настоятелю оставить ее на ночь в храме. Один слиток серебра я отдал управляющему почтенного коллеги Ло, судьи из Цзиньхуа, в качестве вознаграждения за посредничество в сделке, часть средств пошла на доставку двух девушек в Пуян. Второй слиток серебра я отдал своей супруге, чтобы купить девушкам новые платья. На остальное были куплены плащи и наняты роскошные паланкины, в которых девушки прибыли в храм вчера вечером. Поэтому можете успокоиться, советник.

На лицах помощников судьи отразилось облегчение. Судья снисходительно улыбнулся и продолжил:

— Этих двух девушек я выбрал в Цзиньхуа, потому что распознал в них те добродетели, которые делают наших крестьян основой процветания Империи, добродетели, которых не поколебали превратности злосчастной профессии. Я был уверен, что если они помогут мне осуществить мой план, то все пройдет успешно.

И сами девушки, и моя семья думали, что я приобрел их себе в наложницы. Я не рискнул доверить кому-либо мою тайну, даже первой жене. Как я уже упоминал ранее, у настоятеля могут быть шпионы среди слуг нашего особняка, а я не мог позволить, чтобы хоть какие-то сведения просочились. Я вынужден был ждать, пока девушки привыкнут к новому образу жизни, чтобы в дальнейшем они могли сыграть роли знатной дамы и служанки, и лишь потом я мог приступить к выполнению своего плана.

Благодаря неустанной заботе моей первой жены, Слива необычайно быстро вошла в роль, и вчера я решил действовать.

Судья взял палочками немного солений.

— Вчера, расставшись с вами, советник, — продолжал он, — я сразу отправился в четвертый дворик и рассказал девушкам о моих подозрениях касательно храма Великой Благодати. Я спросил Сливу, согласна ли она сыграть уготованную ей роль, добавив, что она вправе отказаться, ибо у меня есть другой план, не предусматривающий их участия. Она же, негодуя, ответила, что никогда бы не простила себе отказа участвовать в спасении женщин от посягательств бессовестных монахов.

Тогда я велел им надеть лучшие платья из тех, что купила им моя жена, и, не выставляя их напоказ, облачиться в плащи с капюшонами, как у буддийских монашек. Они должны были тайком покинуть суд через заднюю дверь и нанять на рыночной площади два лучших паланкина. По прибытии в храм Слива рассказала настоятелю, что она якобы наложница крупного столичного деятеля, настолько крупного, что имени его раскрывать нельзя; его первая жена очень ревнива, а теперь еще — о ужас! — и господин к ней, кажется, охладевает. Боясь, что ее выгонят из дома, Слива кинулась в храм Великой Благодати: это ее последняя надежда. Детей у ее господина нет, и, если бы она родила ему сына, ей нечего было бы бояться.