Маленькая площадь Лисео почернела от собравшейся толпы. Лусия подумала, что новости разносятся по Саламанке очень быстро, и войти в театр смогут далеко не все.

Здесь было и телевидение. Два информационных канала прислали небольшие мобильные группы с облегченным оборудованием: времена изменились.

Весь день ее не покидало одно ощущение, что в этот вечер она оказалась на своем месте и сделала все, что было нужно сделать. Нынче Лусия купила себе легкое не по сезону платье в магазине «Зара» и подкрасилась чуть ярче обычного. За несколько часов до этого начальство довело свое решение до сведения Пеньи, а тот довел до ее сведения. Наверху не только желали, чтобы пресс-конференция состоялась, но чтобы в ней принял участие ЦОП.

– На этот раз тебе не отвертеться, – сказал Пенья. – Это приказ очень высокопоставленных лиц…

– Таких высоких, как этот?

* * *

Сидя во втором ряду, Эктор Дельгадо оглядывал зал. Многие из присутствующих были ему знакомы, и кое с кем он раскланялся. Его сопровождала красавица жена. Мануэла была великолепна в свободном платье от Альберты Ферретти под манто «Макс Мара» с капюшоном, отделанным лисьим мехом. Она оставила детей с няней: это мероприятие не для них. Правда, нигде не было написано, что на пресс-конференцию не допускаются дети до двенадцати лет, но все прекрасно знали, что здесь можно услышать вещи, не предназначенные для детских ушей. Несомненно, именно поэтому сюда пришло столько народу: всем хотелось услышать о скандале, о резне и испытать дрожь от вида крови.

У советника по делам образования правительства Кастилии и Леона слегка пересохло в горле. Он был одним из немногих присутствующих, кто знал, что пресс-конференция пойдет отнюдь не по намеченному сценарию.

Эктор поднял глаза и оглядел круглые балконы, обрамлявшие зал и сверкавшие, словно шкатулки с драгоценностями. Какое чудесное место… Подумать только, ведь театр Лицеум был закрыт, пока в 2002 году, когда Саламанка была названа культурной столицей Европы, его не отремонтировали, отреставрировали и придали ему первоначальный вид, какой он имел в XIX веке.

Когда свет начал гаснуть, советник перенес внимание на сцену. Можно было действительно подумать, что начался спектакль.

Дельгадо затаил дыхание, увидев, как на сцену один за другим поднимаются все четверо, чтобы занять свои места за длинным столом: Саломон Борхес, ректор университета, декан факультета и, наконец, лейтенант ЦОП Лусия Герреро.