— Я сказала то, что должна была сказать, — ответила ей Лора, хотя с Ником она никогда не была до конца уверена, что все сделала правильно. Было так приятно сказать все это ему в лицо. Но теперь, когда он был далеко, ее уже мучили сомнения.
Энди вполне устраивало, что разговор завершился на этой ноте. Она включила радио. Стала переключать станции.
— Тебе понравилась песня, которую я играла? — спросила Лора.
— Да, наверное. Она вроде как старая.
Лора прижала руку к груди, потому что это задело ее за живое.
— Я выучу что-нибудь другое. Только скажи.
— Как насчет «Филси»?[49]
— Как насчет настоящей музыки?
Энди закатила глаза. Она продолжала нажимать кнопки на панели, очевидно, в поисках очередного музыкального аналога сладкой ваты. Такого же безвкусного и легковесного.
— Мне жаль твоего брата.
Лора закрыла глаза, которые внезапно наполнились слезами.
— Ты правильно поступила с ним, — сказала Энди. — Ты боролась за него. Это дорогого стоит.
Лора нашла салфетку и вытерла глаза. Она до сих пор не могла смириться с тем, что произошло.
— Я не отходила от него ни на минуту. Даже когда мы обсуждали сделку с ФБР.
Энди прекратила копошиться.
— Эндрю умер через десять минут после того, как бумага со всеми договоренностями была подписана, — продолжила Лора. — Он ушел очень спокойно. Я держала его за руку. Я должна была попрощаться с ним.
Энди шмыгнула носом, пытаясь справиться со слезами. Она всегда была очень чувствительна к настроению своей матери.
— Он задержался на этом свете, чтобы удостовериться, что с тобой все будет хорошо.