– Ну, против наследственности не попрешь, конечно. А знаешь, не можешь победить движение – возглавь его! Постригись коротко, под машинку. У меня знакомый есть, который так сделал. Говорит, сразу почувствовал себя лучше. Раз – и сменил образ!

– Думаешь? – взглянул на меня исподлобья Толубеев. – Я пока не готов… Может, позже.

– Чем занимаешься? – поинтересовался я.

– Да так, коммерция. – Игорь нарисовал рукой в воздухе какую-то непонятную фигуру. – Экспорт, импорт…

– Слушай, это, по-моему, фраза из какого-то шпионского фильма. Говорили, что ты вроде в Конторе работал…

– Кто говорил? В какой конторе? – округлил глаза Толубеев.

– В Конторе, – повторил я с нажимом. – В Комитете государственной безопасности…

На какое-то мгновение взгляд Толубеева как будто затвердел, но уже в следующую секунду он продолжал как ни в чем не бывало:

– Окстись, Алексей! Я не имею никакого отношения к несуществующей спецслужбе несуществующего государства. Как заметил наш дорогой президент, распад СССР стал крупнейшей геополитической катастрофой двадцатого века… КГБ канул в Лету вместе с великой империей…

– Никуда не канул твой КГБ, – пробурчал я. – На месте одной отрубленной головы выросли три новые.

– Ах, Алексей, Алексей, как ты образно выражаешься! Сразу видно, что мастер художественного слова. Все статьи пишешь…

Это был не вопрос, а, скорее, утверждение. Где-то внутри у меня тревожно тренькнуло…

– Больше редактирую, – сухо заметил я.

– Беспонтовая работа какая-то – исправлять чужие стилистические ошибки, – безапелляционно заявил Игорь.

Я начал злиться.

– Ну конечно, стучать на ничего не подозревающих студентов, наверное, было гораздо интереснее…

Я бил наугад.

– Что ты имеешь в виду? – холодно спросил Толубеев.

– Ничего…

«Зачем я его провоцирую? – подумал я про себя. – Какая у меня цель? Узнать, почему он был в записной книжке Любомирского и какое отношение имеет к делу Манюченко… Не факт, что он согласится что-то рассказать, но в любом случае злить его не стоит…»