– Не довольно ли нам препираться, не пора ли предаться любви? – вернулся вдруг Игорь к прежнему своему ерническому тону.

– Что-то эта мысль меня не очень греет, – признался я.

Подошел официант и поставил передо нами тарелки с едой.

– Ну-ка, ну-ка, что тут у нас? – оживился Толубеев и схватил пальцами королевскую креветку во фритюре. – И зачем же ты мне звонил?

– Я, честно говоря, не знал, что звонил тебе.

– Вот как? – удивился Толубеев. – А откуда у тебя этот мой номер?

– Скажи мне, Игорь, какие у тебя были дела со Славой Любомирским? – решил я перехватить инициативу.

При этих словах лицо Толубеева опять как-то странно передернулось, но он быстро овладел собой.

– А почему ты решил, что у меня с ним были какие-то дела?

– Потому что я нашел твой телефон в его записной книжке.

– Ну, это неудивительно, мы с ним были знакомы, а когда-то даже дружили. Правда, в последние годы мы довольно редко встречались…

– Это была не простая записная книжка, а особенная…

– Интересно, что же в ней было такого особенного? – спросил Игорь и отправил в рот еще одну креветку.

– Это была такая специальная книжечка, куда Слава записывал разные цифры и факты, касавшиеся одного расследования. Он всегда носил ее с собой.

– Какого расследования?

– Дела Манюченко. Там как раз и был записан номер, по которому я тебе позвонил… И стояли инициалы – И. Т. И когда ты взял трубку, стало понятно, что они означают.

Толубеев старался казаться равнодушным, но было видно, как он напрягся. И это придало мне уверенности.

– Какое отношение ты имеешь к делу Манюченко?

– Почему ты все-таки решил, что я имею к этому делу какое-то отношение? – продолжал запираться Толубеев.

– Потому что стрелочки там всякие вели к тебе и от тебя, и были рядом номера рейсов и счетов, названия фирм и так далее…