Я открыл глава и увидел немолодую женщину в светло-коричневом пуховике и сером вязаном берете. В руках она держала желтую пластмассовую лопатку. За спиной у нее стояла прогулочная коляска, из которой на меня таращился симпатичный светловолосый карапуз лет двух.

– Вы себя нормально чувствуете? – продолжала допытываться женщина, заглядывая мне в глаза.

Я оглянулся и понял, что сижу на скамейке в самом начале Никитского бульвара. «Вот гад Гиренко! – подумал я. – Не мог обойтись без гнусных намеков».

– Спасибо! Спасибо, все хорошо, – сказал я женщине. – Я, видимо, задремал.

– Вы уверены? – бабуля сделала еще одну попытку помочь. – Может, вызвать «Скорую»? Вы какой-то бледный…

Я прислушался к себе. Внутри ничего не болело. Дыхание было ровным. Я пошевелил руками и ногами, повертел головой, вроде бы все работало. Дождавшись, пока женщина с коляской отойдет подальше, я осторожно поднялся. Голова немного кружилась, но в целом я чувствовал себя сносно. Проверил карманы: ключи, телефон, паспорт – кажется, все на месте. Я еще раз оглянулся по сторонам, но не заметил ничего подозрительного. До Гранатного было рукой подать, но мне не хотелось домой, не хотелось быть одному. И я поковылял в сторону Новинского…

Дверь мне открыла Катя.

– А, это ты? – бросила она. – Как дела?

И, не дождавшись ответа, пошла прочь по коридору. Впрочем, ответить я бы едва ли смог. Марш-бросок от площади Никитских ворот до Новинского оказался для меня слишком тяжелым испытанием. Мне было плохо. Я, пошатываясь, вошел в прихожую. Звуки окружающего мира вдруг стали куда-то уплывать, в глазах потемнело, на лбу выступил пот. «Господи, не хватало только сейчас упасть в обморок, – с тоской подумал я. – Или вообще умереть… Хотя узнать тайну лизатов и скончаться там, где закончил дни свои прадед Павел Алексеевич… В этом будет что-то глубоко символичное…» Я присел на подзеркальник, привалился спиной к зеркалу и прикрыл глаза. Спустя короткое время мне стало легче. Рябь перед глазами пропала. Я оглянулся по сторонам. В прихожей под вешалкой лежала гора старых книг, явно ожидавших отправки на помойку. Я осторожно наклонил голову, чтобы прочитать, что написано на корешках. «Англо-русский научно-технический словарь»… В этот момент из кабинета вышла Катя с новой стопкой книг.

– Большая чистка? – спросил я. – Чем провинился научно-технический словарь?

– Тем, что им много лет никто не пользуется, – ответила сестра, сваливая книги на пол возле входной двери. – Когда-то папа с этими словарями работал, помнишь? Когда занимался переводами. А после его смерти все, никто их не открывал.