Она трогает руку мистера Роуэна:

– Уильям когда-то любил играть в гольф. Кстати, вы играете?

– Да, играю.

– Тогда вы поймете. Раньше Уильям шутил, что мы с ним проходим последние девять лунок. А теперь говорит, что мы прямиком движемся к восемнадцатой. Но мы по-прежнему называем Эди и Билли нашими детьми. Сейчас его Билли было бы шестьдесят пять. А моей Эди – шестьдесят четыре.

Она качает головой, словно не веря.

В другой ситуации я бы счел этот разговор утомительным и бессмысленным. Но ведь я затем сюда и ехал. Я не рассчитывал получить от мистера Роуэна или миссис Паркер какие-либо полезные сведения. У меня совсем другая цель. Я хочу «поднять волну» и посмотреть на их реакцию. Сейчас поясню.

Если Эди Паркер и Билли Роуэн все эти годы были живы, велика вероятность, что они каким-то образом дали о себе знать родным. Возможно, не в первые год-два, когда «Шестерку» активно искали. Но прошло уже более сорока пяти лет с тех пор, как «Шестерка с Джейн-стрит» пустилась в бега. Если ее Эди и его Билли были живы, разумно предположить, что в какой-то момент они вышли на контакт.

Разумеется, это ни в коем случае не означает, что миссис Паркер расскажет мне об этом (молчаливого мистера Роуэна мы на время исключим из процесса). Она сделает все возможное, убеждая меня в обратном. Даже если она и видела свою дочь, то будет утверждать обратное. Это я уже слышал от нее в самом начале разговора.

Итак, говорит миссис Паркер мне правду или ведет со мной игру?

Это-то я и пытаюсь выяснить.

– Когда вы впервые услышали о… – какое тактичное слово лучше здесь употребить? – об инциденте, спровоцированном «Шестеркой с Джейн-стрит»?

– Вы не возражаете, если мы не будем их так называть?

– Почему?

– «Шестерка с Джейн-стрит», – морщится миссис Паркер. – Это делает их похожими на «семью» Мэнсона.

– Да, конечно. – Мой лимит тактичности исчерпан. – Как вы услышали об инциденте?

– Ко мне в дом ворвалась толпа агентов ФБР. Они вломились так, словно искали Аль-Капоне. Перепугали нас с Барни до полусмерти.

Мне это уже известно. Перед поездкой сюда я заглянул в папку, полученную от ПТ. Но сейчас я не пытаюсь собрать сведения. Я пытаюсь проверить правдивость моей собеседницы и, быть может, как вы вскоре увидите, вызвать реакцию.

– Значит, вы больше никогда не видели вашей дочери? – спрашиваю я, придав голосу надлежащую серьезность.

Миссис Паркер кивает. Никаких слов. Никаких эмоций. Только кивок.

– И вы больше не говорили с ней по телефону?