– Следы на пыли, – пояснила она. – Если бы со времени последней уборки мистер Уильямс сам вытаскивал то одну книгу, то другую, следы выглядели бы иначе. А здесь следы на каждой полке, и все свежие. Чем торгует ваш книжный магазин, мистер Данфорт? Как выглядит ваш самый дорогой товар?

Монти пробрал холод, кофе показался горьким на вкус. Ответ может быть только один, если только не солгать. Мысль о том, чтобы скрыть правду, мелькнула у него в голове и тут же испарилась.

– Обычно это редкая книга, иногда рукопись или прижизненное издание, часто – первоиздание. Они могут стоить тысячи, даже десятки тысяч долларов. Бывает, к нам попадает старинный манускрипт, порой украшенный миниатюрами.

Сержант не сводила с Монти пристального взгляда.

– Ну а сейчас? – настаивала она.

Монти набрал в легкие побольше воздуха и выдохнул:

– А сейчас это древний свиток, обнаруженный мной на дне коробки с обычными книгами. Коробка – часть имущества, которое распродают.

– Древний? – перепросила сержант. – Насколько древний?

Что она может знать о книгах? Скорее всего, ничего. Для нее Вторая мировая – уже глубокая древность.

– Мистер Данфорт?

– Возможно, свиток времен Христа, – выдавил он. Прозвучало до ужаса театрально.

Женщина проявила живой интерес:

– Неужели? И на каком языке? Латынь? Древнееврейский? Арамейский?

– Похоже, арамейский. Видимо, это очень важная вещь: уже трое пытались купить у меня этот свиток. А я даже не успел его датировать.

– Но уже выставили на продажу?

В голосе сержанта прозвучало осуждение.

– Вовсе нет, – возразил Монти. – Не выставил. Я понятия не имел, что кто-то знает о свитке. И не уверен, что текст арамейский. Мой друг кое-что понимает в этом и разобрал несколько слов: это он сказал насчет арамейского. Мне все еще нужен эксперт.

– У вас есть соображения относительно содержания свитка? – продолжала расспрашивать сержант. – И материала? Пергамент или велень? Какова его длина?

Монти слегка отшатнулся:

– Почему вы спрашиваете об этом?