Впрочем, скрытничать было нетрудно, так как немец обладал невероятно раздутым самолюбием, что выразилось в мощном исповедальном позыве, и во время долгой поездки Бэзилу пришлось выслушать автобиографию попутчика – во всех подробностях, перемежаемых сплетнями о жадности Геринга, нежелании ночных истребителей сближаться с «ланкастерами» и невменяемости напавшего на Россию Гитлера. Бэзил узнал, что полковник ужасно соскучился по жене, что он боится за сына, пилота «штуки», что его сильно огорчает неблагоразумие цивилизованных европейцев, снова вцепившихся друг другу в глотки, и так далее и тому подобное. Но по крайней мере еврейский вопрос будет решен раз и навсегда, вне зависимости от того, кто выиграет войну.

Полковник пощекотал любопытство Бэзила конфиденциальной информацией о своей базе в целом и о подчиненной ему эскадрилье «Нахтъягдгешвадер-девять» в частности и пожаловался на Россию, на эту ненасытную утробу, поглотившую автотранспорт, средства связи и охрану: остался лишь костяк из экипажей и механиков, а командование люфтваффе требует сбивать все больше томми[61], чтобы снизить интенсивность ночных бомбардировок Берлина. Да будут прокляты англичане с их варварскими методами ведения войны!

Полковник был само обаяние – по крайней мере, в собственных глазах. Как бы то ни было, его общество делало Бэзила незаметным для других попутчиков, немецких офицеров, ехавших в великий город.

А жизнь в Париже текла своим чередом, такая благополучная, такая беспечная, – с трудом верилось, что где-то бушует война. Волей случая в числе немногих зданий, на чьих фасадах алели нацистские флаги, оказалось и то, которое ранее принадлежало страховой компании, на улице Ги де Мопассана, 14. Здешний флаг был не бог весть что: длинный кусок полотна, понуро свисавший с шеста, закрепленного на пятом этаже. Он не будил возвышенных чувств в новых хозяевах дома.

Здесь помещался штаб Парижского отделения абвера, немецкой военной разведки. Им умело руководил из Берлина адмирал Канарис, успевший приобрести репутацию человека, не сходящего с ума по герру Гитлеру.

Большинство тех, кто служил в этом отделе, раньше были обыкновенными полицейскими. И перебрались они сюда с полным набором атрибутов полицейской службы: расстройством желудка, чрезмерным курением, дешевыми костюмами, плоскостопием и крайне циничным отношением ко всему на свете и особенно к человеческой натуре, но в первую очередь – к вопросам чести, справедливости и долга. Лишь в одно они верили свято: Восточный фронт – не для них.

– Давайте посмотрим, что у нас есть, – произнес гауптман Дитер Махт, начальник секции III-B (контрразведка) Парижского отделения абвера на служебном совещании, в три часа дня.