Всю следующую неделю, когда я выходил из «Шекспира и компании», Элис уже ждала меня. Своему платью она не изменила ни разу, и я в знак уважения тоже бросил переодеваться, хотя Майк и выказывал недовольство, демонстративно нюхая мое плечо и морща нос.

– Приятель, ты когда в последний раз заглядывал в душ?

Но Элис, похоже, было все равно. Мы покупали самое дешевое вино в пластмассовой бутылке и шли к реке, Лувру или Триумфальной арке, посмеиваясь над туристами, позирующими для своих глупых фоток. Однажды мы позволили себе взять пятилитровую канистру красного и распивали ее с бездомными, собиравшимися у одного из мостов, пока не началась драка и нас не спугнули жандармы. Бриться я перестал, и Элис, проводя руками по моим щекам и подбородку, называла меня своим «дикарем». В кармане лежало сложенное письмо от отца. Я его не распечатал и Шарлотте позвонить так и не удосужился. Они жили в совершенно другом мире. Я чувствовал, как меняюсь, взрослею. Как-то ночью Гарри перехватил меня у ресторана, чтобы напомнить про одолженные у него деньги, и я уложил его одним ударом, после чего мне пришлось держаться подальше от ресторана. Не то чтобы это создавало большие неудобства – Элис никогда ничего не ела, и нас вроде как все устраивало. На деньги, позаимствованные из кассы книжного магазина, я купил нам у дилера-африканца несколько граммов кокаина, который окончательно отбил остатки аппетита. И когда Майк прицепился ко мне за то, что я пропустил свою смену и ему пришлось работать за меня, я в долгу не остался – он попятился, вытянув перед собой руки, а в его глазах застыл страх перед моими сжатыми кулаками и стиснутыми зубами.

О да, я менялся.

Я еще раз зашел к Терку, но дверь квартиры оставалась запертой, на стук никто не отвечал. Элис посоветовала выбить дверь плечом, что лишь подарило мне здоровенный синяк и нанесло легкий удар по самолюбию.

– Я бы мог вскарабкаться по фасадной стене, от окна к окну, – проворчал я за очередной порцией третьесортного вина, получив в ответ мягкую улыбку и объятие.

– Его часто не бывает по несколько дней, – посочувствовала она. – Скоро вернется.

А потом она меня поцеловала.

Секса у нас еще не было, что устраивало обоих. Мы охотно ждали подходящего момента, самого волнующего. Объятия и поцелуи, держание за руки, поглаживание пальцами плеча, щеки, основания шеи. У нее, похоже, не было друзей – или же не было никого, чью компанию она бы предпочла моей, и я мог сказать про себя то же самое. Делиться тем, что было между нами, с Майком или кем-нибудь еще я не собирался. Каждую свободную минуту я старался проводить с ней.