— Мацуу? — повторил Ивата.

— Да, именно так его звали. Мы нашли каждую «крысу» в Японии и заплатили каждому придурку-стукачу. В конце концов нам удалось сцапать Мацуу в каком-то грязном поле в провинции Тиба. Мы решили, что он прячется в хижине. Акаси велел нам оставаться снаружи, а сам зашел внутрь. Через десять минут вышел один. Сказал, там никого нет. После этого случая Акаси словно перестал быть самим собой. Казалось, что-то поедает его изнутри. Примерно в то же время у нас начала падать раскрываемость. Мы стали принимать «подарки». Мы влезли в долю нелегальных казино. Мы задолжали деньги не тем людям — таким, кому плевать, есть у тебя полицейский значок или нет. Как говорится, одно потянуло за собой другое…

— Подожди-ка. Такара Мацуу?

— Точно. Так этого ублюдка и звали.

Ивата покачал головой:

— Но его же нашли. По крайней мере, так считалось, пока его вновь не объявили в розыск несколько недель назад.

Судзуки пожал плечами.

— Полагаю, его должны были поймать. Но я не в курсе нынешней повестки, ты же понимаешь.

— Если он убил трех детей, как он вообще выбрался из этой истории? Его должны были повесить!

— А хрен его знает. Видать, повезло с адвокатом.

С этими словами Судзуки допил свое пиво.

— А такие в этой стране еще встречаются. По всей видимости, Мацуу отсидел свой срок, а затем, после освобождения, стал информатором. И тогда понятно, почему его не могут найти. Стукачей никто не любит.

— Но кого и о чем он мог информировать?

— Это ты кумекай сам. А сейчас — хочешь знать, что случилось, или нет?

— Хочу.

— Наши взятки становились все больше, так же как и риски. Мы пустились во все тяжкие и стали охрененно богатыми. Перестали заниматься инсценировками захвата наркопритонов. Дела пошли серьезные — подтасовка голосов на выборах, подделка результатов публичных торгов, жилищные проекты. Мы оказались так глубоко внутри якудза, что могли целыми неделями не показываться в участке. У нас не было татуировок, но мы знали, в кого превратились.