Она подвела его к деревянному стулу с прямой спинкой, а сама села напротив, так что расстояние между их коленями было не больше ширины ладони. Тепло камина казалось холодом по сравнению с жаром, исходившим от ее тела.

– Так вы здоровы? Падре Корца?

Его, казалось, пробудила песня, которую пело ее сильное красное сердце.

– Здоров. А как поживаете вы, вдова Надаши?

Ее всю передернуло при слове «вдова».

– Привыкаю к своей доле… – Она подалась вперед. – Оставим эту чепуху. Мы давно и хорошо знаем друг друга, а поэтому не стоит сейчас лукавить. Смерть Ференца явилась огромным бременем, свалившимся на меня, но она дала мне свободу.

Свободу?

Рун не осмелился переспросить. Он лишь поднял голову.

– Вы выглядите так, словно перенесли болезнь, – сказала она. – Так скажите же мне правду. Как вы провели последние месяцы?

Он провалился в ее серебристые глаза, отражавшие оранжевое пламя камина. Как он смог пробыть столько времени вдали от нее? Она одна-единственная из всех, кого он знал, кому доверял воспоминания о своей смертной жизни, храня в тайне свое бессмертное существование.