И все-таки весь долгий путь по зимней дороге до самого ее порога он молился. Снег покрывал поля и сады, где им доводилось прежде гулять вдвоем. Среди высоких высохших стеблей лаванды ворон доклевывал серую полевую мышку; маленькое розовое пятнышко ее прежде живой крови виднелось на снегу даже на таком большом расстоянии. Рун дождался, когда ворон, закончив трапезу, улетел прочь.

Когда он дошел до замка – на час позже, чем рассчитывал, – уже начало смеркаться. И все-таки он еще долго стоял перед дверью, прежде чем решился постучать. На плечах его сутаны выросли небольшие снежные сугробы. Холода он тем не менее не чувствовал, однако как настоящий мужчина должен был перед входом в дом стряхнуть с себя снег, хотя бы для того, чтобы не показывать каких-либо различий между собой и обитателями этого дома.

Служанка Анна открыла ему дверь; ее руки были красными от холода.

– Добрый вечер, падре Корца.

– Приветствую тебя, дитя мое, – ответил он. – А вдова Надаши дома?

Рун молил Господа, чтобы ее не оказалось дома. Возможно, ему нужно было назначить встречу с ней в деревенской церкви. Там его решимость была бы сильнее. Да, лучше было бы встретиться в церкви.

Анна, присев перед ним, ответила:

– После смерти доброго графа Надаши она гуляет допоздна по вечерам, но возвращается до наступления темноты. Вы можете подождать?