– Альфа – скелет, омега – человек.
Сказав это, Батория переместила пальцы на две небольшие впадинки на верхней поверхности блока.
До этого момента Эрин не замечала их. Они были похожи на небольшие гнезда, предназначенные для установки или фиксации чего-либо – возможно, чего-то такого, что и является ингредиентами алхимиков, о которых только что упоминала Батория. Она старалась получше рассмотреть эти гнезда.
Прежде чем Эрин смогла сосредоточить на них свой взгляд, Батория вскочила на ноги, лицо ее мгновенно побагровело – похоже, ее осенило. Она выхватила свинцовый блок из рук Эрин.
– Что? – спросила та. – Что ты увидела?
Батория щелкнула пальцами, и волк отошел от Нейта. Несчастный парень с трудом сел, потирая горло.
Зловещие серебристые глаза с застывшей в них улыбкой уставились на Эрин.
– Спасибо тебе за помощь.
С этими словами она и братья-стригои выскочили из камеры. Щелкнул закрывшийся за ними замок, и свет от их фонаря стал быстро удаляться в темноте туннеля. Эрин подалась вперед, глядя, как меркнет и пропадает свет. Батория додумалась до чего-то – и похоже, до чего-то важного.
Нейт, прерывисто вдохнув, произнес:
– Она вернется.
Эрин, согласно кивнув, добавила:
– Но нас здесь не будет.
Рун опустил черный капюшон своей сутаны на глаза, пряча лицо от туристов и от ярких послеполуденных солнечных лучей, освещавших площадь Святого Петра.
Здесь он томился в ожидании вместе с Джорданом.
За площадью, выложенной известковым туфом, возвышалась базилика Святого Петра, вершина ее купола была самой высокой точкой в Риме. Протянувшиеся по обе стороны в форме широких дуг двойные колоннады Бернини образовывали площадку, напоминающую по форме замочную скважину. По замыслу Бернини, эта колоннада должна была олицетворять собой руки святого Петра, протянутые для того, чтобы объединить истинно верующих с лоном церкви и превратить их в паству. Поверх этих рук были установлены сто сорок каменных статуй святых, взирающих с высоты на то, что происходит внизу.
Рун надеялся, что его они не видят. Он и выбрал это место для рандеву, поскольку оно было открыто и освещено солнцем – в общем, там было удобно скрываться у всех на виду, так что если Батория уже добралась до Рима, то ее стригои не смогут подслушать ни одного сказанного им слова. Возможно, в поведении Корцы явно чувствовалась излишняя паранойя, но после того, что произошло в России, он не хотел ничем рисковать.