Подбежав ближе, Эрин поразилась невероятным размерам балдахина. На мраморном цоколе высотой в человеческий рост возвышались черные витые соломоновы колонны[88], их высота достигала примерно шестидесяти футов. Они служили опорами самому бронзовому балдахину, окаймленному по краям причудливым орнаментом, увенчанному статуями и крестом.
Под балдахином в самом центре базилики стояла Батория. Ее рыжие волосы пламенели в золотом сиянии, излучаемом предметом, который она держала в руках. Сияние освещало каждую нишу, каждый уголок в церкви. Все статуи и фрески пульсировали в этом таинственном свете, словно пытаясь слиться с этим сиянием, исходящим из-под балдахина.
В руках Батории Книга из свинца стала золотой.
Она промчалась мимо последних статуй, установленных в нефе. Бежавший впереди Джордан замедлил шаг, чтобы подождать ее. Схватившись за руки, они вместе побежали по проходу туда, откуда струился свет.
Впереди Рун и Бернард, словно в столбняке, стояли у края балдахина.
Святость того, что видели их глаза, внушила страх даже им.
Глава 58
Глава 58
В то же мгновение, как только тело Батории окутало это золотое сияние, кровь в ее жилах запела от радости.
Мир вокруг нее словно наполнился теплом и любовью. Боль, которая растекалась по всему ее телу с того времени, как она достигла поры женской зрелости, пропала, унеслась из тела этим светом. Она почувствовала, что черная метка на ее горле пропадает под воздействием этого света. Да разве какая-либо тьма могла противостоять этому сиянию?
Свинцовый блок в ее ладонях становился все теплее и теплее. Он пульсировал так, словно, подобно любому живому существу, имел свое собственное сердце. С каждой секундой его вес становился все меньше и меньше, пока она не почувствовала, что между ее пальцами проплывает что-то похожее на пушинку.
Блок, который она держала в руках, преобразовался в чистый золотой свет. Это сияние буквально гипнотизировало ее. Оно светило ей в глаза, но не жгло их. Батория могла бы вечно смотреть на него, ежесекундно постигая его тайны. Выше, над ее головой, золотое солнце, нарисованное на куполе балдахина, освещало изображение белого голубя. Голубя летевшего, свободного, купающегося в свете.