Бернард наконец ослабил хватку, и Рун сполз на пол. На четвереньках, как пес, он пробормотал в пол:

– Тебе не дано знать снедающую меня страсть. Ты священник. Сие зло превыше твоего понимания.

Бернард покачал головой, чем привлек взор Руна. Его белоснежные волосы сияли в свете догорающей свечи.

– Я такой же, как ты.

Корца прикрыл глаза, не в силах поверить услышанному. Он безмерно устал.

Бернард тряс Руна, пока тот не открыл глаза снова. Старый священник поднес лицо Руна к своему, будто для поцелуя. Бернард призывно разомкнул губы, но Руна поприветствовали длинные острые зубы.

Корца вытаращился на наставника – человека, которого знал много лет, человека, который был вовсе не человеком, а зверем.

– Я алчу так же, как и ты, сын мой, – низкий голос Бернарда наполнил Руна спокойствием. – Я тешил злобные вожделения.

Рун силился понять.

Отец Бернард воплощал добро. Он нес утешение недужным и умирающим. Приносил надежду живущим. Без него большинство святых отцов в этом самом монастыре ни за что не отыскали бы свой путь к Богу.