И все же Эрин продолжала колебаться, вспомнив портрет маслом, где Искариот глядит на нее с любовью, обнимая за талию.

– Кто-то же должен войти туда и спасти пацана, – напомнил ей Джордан.

Кивнув, она поспешила вперед и с помощью кортика, взятого у Джордана, перепилила толстые веревки, которыми руки женщины были привязаны к железному кольцу. Джордан продолжал охранять ее.

Пока та трудилась, женщина встретилась с ней взглядом, полным мира и покоя посреди этого кровопролития.

Эрин сглотнула, понимая, кого стремится освободить, но все-таки нуждаясь в подтверждении.

– Вы сивилла Кумская.

Та чуть опустила подбородок в знак подтверждения.

– Это одно из множества имен, какие я носила за века. На данный момент я предпочитаю звать себя Ареллой.

– И вы поможете мальчику? – Она поглядела на его худенькое тельце на камне.

– Я должна… как помогла другому мальчику давным-давно в прошлом.

Наконец, руки Ареллы освободились, и она сложила ладони, будто для молитвы, с указательными пальцами в паре-тройке дюймов от лица.

Джордан и Эрин попятились, чувствуя, что в ней нечто назревает.

Внезапно тело сивиллы омыл золотой свет, оттолкнувший их еще дальше прочь. Корона этого света задела Эрин, своим теплом прогнав мороз из ее костей, будто ласковый жар летнего солнца, благоухая полевыми травами и клевером. Эрин впивала его всем существом. Радость наполнила ее, напомнив момент, когда Кровавое Евангелие пресуществилось из простой свинцовой плиты в книгу, содержавшую слово Христово.

И внезапно Эрин отыскала слово, чтобы описать, что она чувствует.

Святость.

Она находится в присутствии истинной святости.

Рядом с ней улыбался Джордан, наверняка почувствовавший то же самое. На миг посреди сечи воцарился мир. Эрин прислонилась к нему, деля с ним тепло, силу и любовь.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила она.

Милосердие женщины полностью обратилось на Эрин.